Неточные совпадения
Тишина
царила кругом. Газовые рожки слабо освещали длинные коридоры, церковная площадка была погружена
в жуткую, беспросветную тьму. Я не пошла, однако, по церковной или так называемой «парадной» лестнице, а бегом спустилась по черной, которая находилась возле нашего дортуара, и вошла
в средний, классный коридор, примыкавший к
залу.
И, взяв Суламифь за руку, повел ее
царь в залу пиршества, где уже дожидались его друзья и приближенные.
Неточные совпадения
Почтенный замок был построен, // Как замки строиться должны: // Отменно прочен и спокоен // Во вкусе умной старины. // Везде высокие покои, //
В гостиной штофные обои, //
Царей портреты на стенах, // И печи
в пестрых изразцах. // Всё это ныне обветшало, // Не знаю, право, почему; // Да, впрочем, другу моему //
В том нужды было очень мало, // Затем, что он равно зевал // Средь модных и старинных
зал.
Думалось очень легко и бойко, но голова кружилась сильнее, должно быть, потому, что теплый воздух был густо напитан духами. Публика бурно рукоплескала,
цари и жрец, оскалив зубы, благодарно кланялись
в темноту
зала плотному телу толпы, она тяжело шевелилась и рычала:
Пять, шесть раз он посетил уголовное отделение окружного суда. До этого он никогда еще не был
в суде, и хотя редко бывал
в церкви, но
зал суда вызвал
в нем впечатление отдаленного сходства именно с церковью; стол судей — алтарь, портрет
царя — запрестольный образ, места присяжных и скамья подсудимых — клироса.
Во внутренних комнатах
царила мертвая тишина; только по временам раздавался печальный крик какаду, несчастный опыт его, картавя, повторить человеческое слово, костяной звук его клюва об жердочку, покрытую жестью, да противное хныканье небольшой обезьяны, старой, осунувшейся, чахоточной, жившей
в зале на небольшом выступе изразцовой печи.
Когда я возвратился,
в маленьком доме
царила мертвая тишина, покойник, по русскому обычаю, лежал на столе
в зале, поодаль сидел живописец Рабус, его приятель, и карандашом, сквозь слезы снимал его портрет; возле покойника молча, сложа руки, с выражением бесконечной грусти, стояла высокая женская фигура; ни один артист не сумел бы изваять такую благородную и глубокую «Скорбь».