— Я не одобряю поступка папы, — произнесла она серьезно, глядя на меня черными черешнями глаз, в которых затаилась
вечная печаль, — раз ты загубила одного коня, я бы ни за что не дала тебе другого, Нина! Но не в том дело. Отец решил так, значит, надо ему повиноваться. Я пришла за тобой. Идем заниматься. Мы должны повторить еще раз французские глаголы неправильного спряжения. Идем!
Неточные совпадения
Познал я глас иных желаний, // Познал я новую
печаль; // Для первых нет мне упований, // А старой мне
печали жаль. // Мечты, мечты! где ваша сладость? // Где,
вечная к ней рифма, младость? // Ужель и вправду наконец // Увял, увял ее венец? // Ужель и впрямь и в самом деле // Без элегических затей // Весна моих промчалась дней // (Что я шутя твердил доселе)? // И ей ужель возврата нет? // Ужель мне скоро тридцать лет?
— Пустые — хотел ты сказать. Да, но вот эти люди — Орехова, Ногайцев — делают погоду. Именно потому, что — пустые, они с необыкновенной быстротой вмещают в себя все новое: идеи, программы, слухи, анекдоты, сплетни. Убеждены, что «сеют разумное, доброе,
вечное». Если потребуется, они завтра будут оспаривать радости и
печали, которые утверждают сегодня…
Как пери спящая мила, // Она в гробу своем лежала, // Белей и чище покрывала // Был томный цвет ее чела. // Навек опущены ресницы… // Но кто б, о небо! не сказал, // Что взор под ними лишь дремал // И, чудный, только ожидал // Иль поцелуя иль денницы? // Но бесполезно луч дневной // Скользил по ним струей златой, // Напрасно их в немой
печали // Уста родные целовали… // Нет! смерти
вечную печать // Ничто не в силах уж сорвать!
Возле дилетантов доживают свой век романтики, запоздалые представители прошедшего, глубоко скорбящие об умершем мире, который им казался
вечным; они не хотят с новым иметь дела иначе как с копьем в руке: верные преданию средних веков, они похожи на Дон-Кихота и скорбят о глубоком падении людей, завернувшись в одежды
печали и сетования.
Сколько бы ранней тоски и
печали //
Вечные бури твои ни нагнали