Со страхом оборотился он: боже ты мой, какая ночь! ни звезд, ни месяца; вокруг провалы; под ногами круча без дна; над головою свесилась гора и вот-вот, кажись, так и хочет оборваться на него! И чудится деду, что из-за нее мигает какая-то харя: у! у! нос — как мех в кузнице; ноздри — хоть по ведру воды влей в каждую! губы, ей-богу, как две колоды!
красные очи выкатились наверх, и еще и язык высунула и дразнит!
По всему полукругу залива идет неустанно красивая беседа огня: холодно горит белый маяк неаполитанского порта и сверкает
красное око Капо ди Мизена, […красное око Капо-ди-Мизена… — маяк Мизенского мыса.] а огни на Прочиде и у подножия Искии — как ряды крупных бриллиантов, нашитые на мягкий бархат тьмы.
Вдали родился воющий шум и гул, запели, зазвенели рельсы; в сумраке, моргая
красными очами, бежал поезд; сумрак быстро плыл за ним, становясь всё гуще и темнее. Евсей торопливо, как только мог, взошёл на путь, опустился на колени, потом улёгся поперёк пути на бок, спиною к поезду, положил шею на рельс и крепко закутал голову полою пальто.
Неточные совпадения
Очи-то ясные, // Щеки-то
красные, // Пухлые руки как сахар белы, // Да на ногах — кандалы!
— Нет! нет! мне не нужно черевиков! — говорила она, махая руками и не сводя с него
очей, — я и без черевиков… — Далее она не договорила и
покраснела.
Тут он отворотился, насунул набекрень свою шапку и гордо отошел от окошка, тихо перебирая струны бандуры. Деревянная ручка у двери в это время завертелась: дверь распахнулась со скрыпом, и девушка на поре семнадцатой весны, обвитая сумерками, робко оглядываясь и не выпуская деревянной ручки, переступила через порог. В полуясном мраке горели приветно, будто звездочки, ясные
очи; блистало
красное коралловое монисто, и от орлиных
очей парубка не могла укрыться даже краска, стыдливо вспыхнувшая на щеках ее.
С ранним утром приехал какой-то гость, статный собою, в
красном жупане, и осведомляется о пане Даниле; слышит все, утирает рукавом заплаканные
очи и пожимает плечами. Он-де воевал вместе с покойным Бурульбашем; вместе рубились они с крымцами и турками; ждал ли он, чтобы такой конец был пана Данила. Рассказывает еще гость о многом другом и хочет видеть пани Катерину.
Как им петь, как говорить про лихие дела: пан их Данило призадумался, и рукав кармазинного [Кармазинный —
красного сукна.] жупана опустился из дуба и черпает воду; пани их Катерина тихо колышет дитя и не сводит с него
очей, а на незастланную полотном нарядную сукню серою пылью валится вода.