…Потому что мне нравилось, что уходим мы или приходим, а он — всегда стоит. Под снегом, под
летящими листьями, в заре, в синеве, в мутном молоке зимы — всегда стоит.
Но помимо едущего и
летящих, я была еще третьим: луною, — той, что, невидимая, видит: Пушкина, над ним — Бесов, и над Пушкиным и Бесами — сама летит.