Неточные совпадения
Скотинин. Кого? За что? В день моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу.
Не будь я Тарас Скотинин, если у меня
не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица,
один обычай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?
Простаков. От которого она и на тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет
не было о нем ни слуху, ни вести, то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась
одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.
Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни
одной, котора, став на задни ноги,
не была бы выше каждого из нас целой головою.
Скотинин. Суженого конем
не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и
не видывал; да я на них всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты, то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье
одним свиньям.
Скотинин. Худой покой! ба! ба! ба! да разве светлиц у меня мало? Для нее
одной отдам угольную с лежанкой. Друг ты мой сердешный! коли у меня теперь, ничего
не видя, для каждой свинки клевок особливый, то жене найду светелку.
Скотинин. Смотри ж,
не отпирайся, чтоб я в сердцах с
одного разу
не вышиб из тебя духу. Тут уж руки
не подставишь. Мой грех. Виноват Богу и государю. Смотри,
не клепли ж и на себя, чтоб напрасных побой
не принять.
Правдин. А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь знать вашего дядюшку. А, сверх того, от многих слышал об нем то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то есть
одно действие его прямодушия. Отроду язык его
не говорил да, когда душа его чувствовала нет.
Г-жа Простакова. Все вы, бестии, усердны на
одних словах, а
не на деле…
Стародум. Ему многие смеются. Я это знаю. Быть так. Отец мой воспитал меня по-тогдашнему, а я
не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда
один человек назывался ты, а
не вы. Тогда
не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за многих. Зато нонче многие
не стоят
одного. Отец мой у двора Петра Великого…
Стародум. В
одном только: когда он внутренне удостоверен, что служба его отечеству прямой пользы
не приносит! А! тогда поди.
Стародум. А такова-то просторна, что двое, встретясь, разойтиться
не могут.
Один другого сваливает, и тот, кто на ногах,
не поднимает уже никогда того, кто на земи.
Стародум. Тут
не самолюбие, а, так называть, себялюбие. Тут себя любят отменно; о себе
одном пекутся; об
одном настоящем часе суетятся. Ты
не поверишь. Я видел тут множество людей, которым во все случаи их жизни ни разу на мысль
не приходили ни предки, ни потомки.
Стародум. Ты знаешь, что я
одной тобой привязан к жизни. Ты должна делать утешение моей старости, а мои попечении твое счастье. Пошед в отставку, положил я основание твоему воспитанию, но
не мог иначе основать твоего состояния, как разлучась с твоей матерью и с тобою.
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился я удалиться на несколько лет в ту землю, где достают деньги,
не променивая их на совесть, без подлой выслуги,
не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия
не знает, а платит
одни труды верно и щедро.
Стародум. Богату! А кто богат? Да ведаешь ли ты, что для прихотей
одного человека всей Сибири мало! Друг мой! Все состоит в воображении. Последуй природе, никогда
не будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат
не будешь.
Стародум. Почтение!
Одно почтение должно быть лестно человеку — душевное; а душевного почтения достоин только тот, кто в чинах
не по деньгам, а в знати
не по чинам.
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить отца родного, на которого вся надежда, который у нас
один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться
не могу. Где муж? Где сын? Как в пустой дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Скотинин. То ль еще увидишь, как опознаешь меня покороче. Вишь ты, здесь содомно. Через час место приду к тебе
один. Тут дело и сладим. Скажу,
не похвалясь: каков я, право, таких мало. (Отходит.)
Кутейкин. Так у нас
одна кручина. Четвертый год мучу свой живот. По сесть час, кроме задов, новой строки
не разберет; да и зады мямлит, прости Господи, без складу по складам, без толку по толкам.
Г-жа Простакова. Как тебе
не знать большого свету, Адам Адамыч? Я чай, и в
одном Петербурге ты всего нагляделся.
Софья (
одна, глядя на часы). Дядюшка скоро должен вытти. (Садясь.) Я его здесь подожду. (Вынимает книжку и прочитав несколько.) Это правда. Как
не быть довольну сердцу, когда спокойна совесть! (Прочитав опять несколько.) Нельзя
не любить правил добродетели. Они — способы к счастью. (Прочитав еще несколько, взглянула и, увидев Стародума, к нему подбегает.)
Софья. Конечно, дядюшка! И такой знатный никого счастливым
не сделает, кроме себя
одного.
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив
один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия
не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему
одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать
не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы
одним чувством,
одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?
Софья. Вижу, какая разница казаться счастливым и быть действительно. Да мне это непонятно, дядюшка, как можно человеку все помнить
одного себя? Неужели
не рассуждают, чем
один обязан другому? Где ж ум, которым так величаются?
Стародум(
один). Он, конечно, пишет ко мне о том же, о чем в Москве сделал предложение. Я
не знаю Милона; но когда дядя его мой истинный друг, когда вся публика считает его честным и достойным человеком… Если свободно ее сердце…
Стародум. Благодарение Богу, что человечество найти защиту может! Поверь мне, друг мой, где государь мыслит, где знает он, в чем его истинная слава, там человечеству
не могут
не возвращаться его права. Там все скоро ощутят, что каждый должен искать своего счастья и выгод в том
одном, что законно… и что угнетать рабством себе подобных беззаконно.
Г-жа Простакова. Ему, батюшка, за
один год дано десять рублей, а еще за год ни полушки
не заплачено.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат,
не такого рода! со мной
не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни
один человек в мире
не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это
не жаркое.
Лука Лукич.
Не могу,
не могу, господа. Я, признаюсь, так воспитан, что, заговори со мною
одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет и язык как в грязь завязнул. Нет, господа, увольте, право, увольте!
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только
одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и
не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни
одна женщина
не может их выдержать,
не так ли?
Одно плохо: иной раз славно наешься, а в другой чуть
не лопнешь с голоду, как теперь, например.