Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Ища он же и спорит. Портной учился у другого, другой у третьего, да первоет портной у
кого же учился? Говори, скот.
Скотинин.
Кого? За что? В день моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?
Г-жа Простакова (с досадою).
Кого, Митрофанушка?
Скотинин. А движимое хотя и выдвинуто, я не челобитчик. Хлопотать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи ни обижали, сколько убытку ни делали, я ни на
кого не бил челом, а всякий убыток, чем за ним ходить, сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду.
Как
кому счастье на роду написано, братец.
Правдин. Извините меня, сударыня. Я никогда не читаю писем без позволения тех, к
кому они писаны.
Я не знаю: ни
кто, ни куда.
Скотинин. Я проходил мимо вас. Услышал, что меня кличут, я и откликнулся. У меня такой обычай:
кто вскрикнет — Скотинин! А я ему: я! Что вы, братцы, и заправду? Я сам служивал в гвардии и отставлен капралом. Бывало, на съезжей в перекличке как закричат: Тарас Скотинин! А я во все горло: я!
Г-жа Простакова (к Софье). Убирала покои для твоего любезного дядюшки. Умираю, хочу видеть этого почтенного старичка. Я об нем много наслышалась. И злодеи его говорят только, что он немножечко угрюм, а такой-де преразумный, да коли-де
кого уж и полюбит, так прямо полюбит.
Правдин. А
кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь знать вашего дядюшку. А, сверх того, от многих слышал об нем то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.
Цыфиркин. Да кое-как, ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так питаюсь в городе около приказных служителей у счетных дел. Не всякому открыл Господь науку: так
кто сам не смыслит, меня нанимает то счетец поверить, то итоги подвести. Тем и питаюсь; праздно жить не люблю. На досуге ребят обучаю. Вот и у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну, и то правда, человек на человека не приходит.
Я ни от
кого их не таю для того, чтоб другие в подобном положении нашлись меня умнее.
Стародум. А такова-то просторна, что двое, встретясь, разойтиться не могут. Один другого сваливает, и тот,
кто на ногах, не поднимает уже никогда того,
кто на земи.
Стародум. Богату! А
кто богат? Да ведаешь ли ты, что для прихотей одного человека всей Сибири мало! Друг мой! Все состоит в воображении. Последуй природе, никогда не будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат не будешь.
Стародум. Почтение! Одно почтение должно быть лестно человеку — душевное; а душевного почтения достоин только тот,
кто в чинах не по деньгам, а в знати не по чинам.
Г-жа Простакова. Кого-то, над кем-то? Это что за выезжий?
Скотинин (держась за шею).
Кому смех, а мне и полсмеха нет.
Г-жа Простакова. Пронозила!.. Нет, братец, ты должен образ выменить господина офицера; а кабы не он, то б ты от меня не заслонился. За сына вступлюсь. Не спущу отцу родному. (Стародуму.) Это, сударь, ничего и не смешно. Не прогневайся. У меня материно сердце. Слыхано ли, чтоб сука щенят своих выдавала? Изволил пожаловать неведомо к
кому, неведомо
кто.
Стародум(обнимая неохотно г-жу Простакову). Милость совсем лишняя, сударыня! Без нее мог бы я весьма легко обойтись. (Вырвавшись из рук ее, обертывается на другую сторону, где Скотинин, стоящий уже с распростертыми руками, тотчас его схватывает.) Это к
кому я попался?
Стародум(увидя еще двух, с нетерпением). А это
кто еще?
Г-жа Простакова. Я, братец, с тобою лаяться не стану. (К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни с
кем не бранивалась. У меня такой нрав. Хоть разругай, век слова не скажу. Пусть же, себе на уме, Бог тому заплатит,
кто меня, бедную, обижает.
Стародум(приметя всех смятение). Что это значит? (К Софье.) Софьюшка, друг мой, и ты мне кажешься в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю место отца твоего. Поверь мне, что я знаю его права. Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна, друг мой! Твой муж, тебя достойный,
кто б он ни был, будет иметь во мне истинного друга. Поди за
кого хочешь.
Г-жа Простакова (с веселым видом). Вот отец! Вот послушать! Поди за
кого хочешь, лишь бы человек ее стоил. Так, мой батюшка, так. Тут лишь только женихов пропускать не надобно. Коль есть в глазах дворянин, малый молодой…
Г-жа Простакова. У
кого достаточек, хоть и небольшой…
Г-жа Простакова. Старинные люди, мой отец! Не нынешний был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать в школу. К статью ли, покойник-свет и руками и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не будь тот Скотинин,
кто чему-нибудь учиться захочет.
Жених хоть
кому, а все-таки учители ходят, часа не теряет, и теперь двое в сенях дожидаются.
Цыфиркин. А
кто виноват? Лишь он грифель в руки, а немец в двери. Ему шабаш из-за доски, а меня ради в толчки.
Г-жа Простакова. Врет он, друг мой сердечный! Нашел деньги, ни с
кем не делись. Все себе возьми, Митрофанушка. Не учись этой дурацкой науке.
Г-жа Простакова. Адам Адамыч! Да из
кого ж ты ее выберешь?
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай.
Кто написал Телемака, тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.
Стародум. Дурное расположение людей, не достойных почтения, не должно быть огорчительно. Знай, что зла никогда не желают тем,
кого презирают; а обыкновенно желают зла тем,
кто имеет право презирать. Люди не одному богатству, не одной знатности завидуют: и добродетель также своих завистников имеет.
Софья.
Кто же остережет человека,
кто не допустит до того, за что после мучит его совесть?
Стародум.
Кто остережет? Та же совесть. Ведай, что совесть всегда, как друг, остерегает прежде, нежели как судья наказывает.
Да сперва согласимся,
кто знатен и
кто богат.
По моему расчету, не тот богат, который отсчитывает деньги, чтоб прятать их в сундук, а тот, который отсчитывает у себя лишнее, чтоб помочь тому, у
кого нет нужного.
Софья. Как это справедливо! Как наружность нас ослепляет! Мне самой случалось видеть множество раз, как завидуют тому,
кто у двора ищет и значит…
Стародум. Как! А разве тот счастлив,
кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли тот,
кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?
Это легко понять всякому,
кто хорошенько подумает.
Это тот священный обет, которым обязаны мы всем тем, с
кем живем и от
кого зависим.
У
кого она в душе, у того, без всякого сомнения, и храброе сердце.
Как мала душа того,
кто за безделицу вызовет на дуэль, перед тем,
кто вступится за отсутствующего, которого честь при нем клеветники терзают!
Стародум. Как понимать должно тому, у
кого она в душе. Обойми меня, друг мой! Извини мое простосердечие. Я друг честных людей. Это чувство вкоренено в мое воспитание. В твоем вижу и почитаю добродетель, украшенную рассудком просвещенным.
Стародум(к Софье, с радостью). Как! Сердце твое умело отличить того,
кого я сам предлагал тебе? Вот мой тебе жених…
Софья (целуя руки Стародумовы).
Кто может быть счастливее меня!
Стародум. Это странное дело! Человек ты, как вижу, не без ума, а хочешь, чтоб я отдал мою племянницу за
кого — не знаю.
Скотинин (громко, указывая на Милона).
Кто ж из нас смешон? Ха-ха-ха-ха!
Стародум(смеется). Вижу,
кто смешон.
Скотинин. Да коль доказывать, что ученье вздор, так возьмем дядю Вавилу Фалелеича. О грамоте никто от него и не слыхивал, ни он ни от
кого слышать не хотел; а какова была голоушка!
Г-жа Простакова. Батюшка мой! Да что за радость и выучиться? Мы это видим своими глазами в нашем краю.
Кто посмышленее, того свои же братья тотчас выберут еще в какую-нибудь должность.