Цитаты со словом «рука»
Ружье мое соскользнуло на траву, я все забыл, я пожирал взором этот стройный стан, и шейку, и красивые
руки, и слегка растрепанные белокурые волосы под белым платочком, и этот полузакрытый, умный глаз, и эти ресницы, и нежную щеку под ними…
Я вспыхнул, схватил с земли ружье и, преследуемый звонким, но не злым хохотаньем, убежал к себе в комнату, бросился на постель и закрыл лицо
руками.
В это мгновенье другая дверь гостиной быстро распахнулась, и на пороге появилась девушка, которую я видел накануне в саду. Она подняла
руку, и на лице ее мелькнула усмешка.
Княжна села, достала связку красной шерсти и, указав мне на стул против нее, старательно развязала связку и положила мне ее на
руки.
— Держите прямо
руки! — И она прилежно занялась наматыванием клубка.
Горничная, в старом желтом платье с полинялым платочком на шее, вошла с блюдечком молока в
руке и поставила его перед котенком. Котенок дрогнул, зажмурился и принялся лакать.
— Обе, — возразила Зинаида и протянула к нему
руки. Пока он целовал их, она смотрела на меня через плечо.
После обеда я отправился в сад, но без ружья. Я дал было себе слово не подходить к «засекинскому саду», но неотразимая сила влекла меня туда — и недаром. Не успел я приблизиться к забору, как увидел Зинаиду. На этот раз она была одна. Она держала в
руках книжку и медленно шла по дорожке. Она меня не замечала.
Она обернулась, но не остановилась, отвела
рукою широкую голубую ленту своей круглой соломенной шляпы, посмотрела на меня, тихонько улыбнулась и опять устремила глаза в книжку.
Я только развел
руками — но она уже удалилась, накинув на голову белый шарф.
Ровно в восемь часов я в сюртуке и с приподнятым на голове коком входил в переднюю флигелька, где жила княгиня. Старик слуга угрюмо посмотрел на меня и неохотно поднялся с лавки. В гостиной раздавались веселые голоса. Я отворил дверь и отступил в изумлении. Посреди комнаты, на стуле, стояла княжна и держала перед собой мужскую шляпу; вокруг стула толпилось пятеро мужчин. Они старались запустить
руки в шляпу, а она поднимала ее кверху и сильно встряхивала ею. Увидевши меня, она вскрикнула...
Граф пожал плечами, но наклонил покорно голову, взял перо в белую, перстнями украшенную
руку, оторвал клочок бумаги и стал писать на нем.
Но Майданов отрицательно покачал головой и взмахнул волосами. Я после всех опустил
руку в шляпу, взял и развернул билет… Господи! что сталось со мною, когда я увидал на нем слово: поцелуй!
Зинаида стала передо мной, наклонила немного голову набок, как бы для того, чтобы лучше рассмотреть меня, и с важностью протянула мне
руку. У меня помутилось в глазах; я хотел было опуститься на одно колено, упал на оба — и так неловко прикоснулся губами к пальцам Зинаиды, что слегка оцарапал себе конец носа ее ногтем.
Боже мой! какой я почувствовал восторг, когда, зазевавшись, получил от ней сильный и резкий удар по пальцам, и как потом я нарочно старался показывать вид, что зазёвываюсь, а она дразнила меня и не трогала подставляемых
рук!
Усталый и счастливый до изнеможения, я вышел из флигеля; на прощанье Зинаида мне крепко пожала
руку и опять загадочно улыбнулась.
Так как я знал, что заботы матушки о моих занятиях ограничатся этими немногими словами, то я и не почел нужным возражать ей; но после чаю отец меня взял под
руку и, отправившись вместе со мною в сад, заставил меня рассказать все, что я видел у Засекиных.
Я любил его, я любовался им, он казался мне образцом мужчины — и, боже мой, как бы я страстно к нему привязался, если б я постоянно не чувствовал его отклоняющей
руки!
Душа моя раскрывалась — я болтал с ним, как с разумным другом, как с снисходительным наставником… потом он так же внезапно покидал меня — и
рука его опять отклоняла меня — ласково и мягко, но отклоняла.
«Сам бери, что можешь, а в
руки не давайся; самому себе принадлежать — в этом вся штука жизни», — сказал он мне однажды.
Я изнывал в отсутствии Зинаиды: ничего мне на ум не шло, все из
рук валилось, я по целым дням напряженно думал о ней…
Сладко быть единственным источником, самовластной и безответной причиной величайших радостей и глубочайшего горя для другого — а я в
руках Зинаиды был как мягкий воск.
Она его уважала, но не спускала ему — и подчас с особенным, злорадным удовольствием давала ему чувствовать, что и он у ней в
руках.
«Я кокетка, я без сердца, я актерская натура, — сказала она ему однажды в моем присутствии, — а, хорошо! так подайте ж вашу
руку, я воткну в нее булавку, вам будет стыдно этого молодого человека, вам будет больно, а все-таки вы, господин правдивый человек, извольте смеяться».
Лушин покраснел, отворотился, закусил губы, но кончил тем, что подставил
руку.
Зато у меня, бывало, вся кровь загоралась, когда Малевский подойдет к ней, хитро покачиваясь, как лиса, изящно обопрется на спинку ее стула и начнет шептать ей на ухо с самодовольной и заискивающей улыбочкой, — а она скрестит
руки на груди, внимательно глядит на него, и сама улыбается, и качает головой.
Однажды я проходил в саду мимо известного забора — и увидел Зинаиду: подпершись обеими
руками, она сидела на траве и не шевелилась.
Зинаида протянула
руку, сорвала какую-то травку, укусила ее и бросила ее прочь, подальше.
— Да, — повторила она, по-прежнему глядя на меня. — Это так. Такие же глаза, — прибавила она, задумалась и закрыла лицо
руками. — Все мне опротивело, — прошептала она, — ушла бы я на край света, не могу я это вынести, не могу сладить… И что ждет меня впереди!.. Ах, мне тяжело… боже мой, как тяжело!
Зинаида торопливо пожала мне
руку и побежала вперед. Мы вернулись во флигель. Майданов принялся читать нам своего только что отпечатанного «Убийцу», но я не слушал его. Он выкрикивал нараспев свои четырехстопные ямбы, рифмы чередовались и звенели, как бубенчики, пусто и громко, а я все глядел на Зинаиду и все старался понять значение ее последних слов.
— Я бы представила, — продолжала она, скрестив
руки на груди и устремив глаза в сторону, — целое общество молодых девушек, ночью, в большой лодке — на тихой реке. Луна светит, а они все в белом и в венках из белых цветов, и поют, знаете, что-нибудь вроде гимна.
— Где? на плечах, на
руках, на ногах, везде.
Я подошел к ней: она положила мне
руку на голову и, внезапно ухватив меня за волосы, начала крутить их.
Ее грудь дышала возле моей, ее
руки прикасались моей головы, и вдруг — что сталось со мной тогда! — ее мягкие, свежие губы начали покрывать все мое лицо поцелуями… они коснулись моих губ… Но тут Зинаида, вероятно, догадалась, по выражению моего лица, что я уже пришел в себя, хотя я все глаз не раскрывал, — и, быстро приподнявшись, промолвила...
Крапива обожгла мне
руки, спина ныла, и голова кружилась; но чувство блаженства, которое я испытал тогда, уже не повторилось в моей жизни.
«Заговорить самому о вчерашнем деле, — подумал я, — спросить ее, куда она так спешила, чтобы узнать окончательно…», но я только махнул
рукой и присел в уголок.
Я начал представлять себе, как я буду спасать ее из
рук неприятелей, как я, весь облитый кровью, исторгну ее из темницы, как умру у ее ног.
Отец говорил ей что-то, перегнувшись к ней всем станом и опершись
рукою на шею лошади; он улыбался.
На ней было белое платье — и сама она, ее лицо, плечи,
руки — были бледны до белизны.
Потом она стиснула
руки, крепко-крепко, поднесла их к губам, ко лбу — и вдруг, раздернув пальцы, откинула волосы от ушей, встряхнула ими и, с какой-то решительностью кивнув сверху вниз головою, захлопнула окно.
— Дайте мне
руку, — сказала она мне с прежней лаской, — мы давно с вами не болтали.
Я вспыхнул, но Зинаида проворно положила мне на плечо
руку и, приподнявшись, промолвила слегка дрожащим голосом...
— Пожалуй, останьтесь, — промолвила она с небрежным движением
руки. — Мы с мсьё Вольдемаром напрасно рассердились. Вам весело жалиться… на здоровье.
Сердце во мне злобно приподнялось и окаменело; я до самой ночи не раздвинул бровей и не разжал губ, и то и дело похаживал взад и вперед, стискивая
рукою в кармане разогревшийся нож и заранее приготовляясь к чему-то страшному.
Она ласково положила мне обе
руки на плечи — а я совсем потерялся. Прибытие этого мальчика превращало меня самого в мальчика. Я глядел молча на кадета, который так же безмолвно уставился на меня. Зинаида расхохоталась и толкнула нас друг на друга.
Но зато вечером, как он плакал, этот самый Отелло, на
руках Зинаиды, когда, отыскав его в уголку сада, она спросила его, отчего он так печален? Слезы мои хлынули с такой силой, что она испугалась.
— Я виновата перед вами, Володя… — промолвила Зинаида. — Ах, я очень виновата… — прибавила она и стиснула
руки. — Сколько во мне дурного, темного, грешного… Но я теперь не играю вами, я вас люблю — вы и не подозреваете, почему и как… Однако что же вы знаете?
— Да разве что-нибудь было? — с трудом проговорил я, между тем как
руки и ноги у меня холодели, и что-то задрожало в самой глубине груди.
Помнится, я пробродил целый день, но в сад не заходил и ни разу не взглянул на флигель — а вечером я был свидетелем удивительного происшествия: отец мой вывел графа Малевского под
руку через залу в переднюю и, в присутствии лакея, холодно сказал ему: «Несколько дней тому назад вашему сиятельству в одном доме указали на дверь; а теперь я не буду входить с вами в объяснения, но имею честь вам доложить, что если вы еще раз пожалуете ко мне, то я вас выброшу в окошко.
Я посмотрел на нее, и у меня отлегло от сердца. Слово «вексель», сказанное Филиппом, мучило меня. Она ничего не подозревала… по крайней мере мне тогда так показалось. Зинаида появилась из соседней комнаты, в черном платье, бледная, с развитыми волосами; она молча взяла меня за
руку и увела с собой.
Цитаты из русской классики со словом «рука»
— Шш! — зашипел Лютов, передвинув саблю за спину, где она повисла, точно хвост. Он стиснул зубы, на лице его вздулись костяные желваки, пот блестел на виске, и левая нога вздрагивала под кафтаном. За ним стоял полосатый арлекин, детски положив подбородок на плечо Лютова, подняв
руку выше головы, сжимая и разжимая пальцы.
Я зачерпнул из ведра чашкой, она, с трудом приподняв голову, отхлебнула немножко и отвела
руку мою холодной
рукою, сильно вздохнув. Потом взглянула в угол на иконы, перевела глаза на меня, пошевелила губами, словно усмехнувшись, и медленно опустила на глаза длинные ресницы. Локти ее плотно прижались к бокам, а
руки, слабо шевеля пальцами, ползли на грудь, подвигаясь к горлу. По лицу ее плыла тень, уходя в глубь лица, натягивая желтую кожу, заострив нос. Удивленно открывался рот, но дыхания не было слышно.
— Вы… вы с ума сошли! Вы не смеете… — Она пятилась задом — села, вернее, упала на кровать — засунула, дрожа, сложенные ладонями
руки между колен. Весь пружинный, все так же крепко держа ее глазами на привязи, я медленно протянул
руку к столу — двигалась только одна
рука — схватил шток.
И, показав ему обе радужные кредитки, которые все время, в продолжение всего разговора, держал обе вместе за уголок большим и указательным пальцами правой
руки, он вдруг с каким-то остервенением схватил их, смял и крепко зажал в кулаке правой
руки.
Они вошли в офицерскую палату. Марцов лежал навзничь, закинув жилистые обнаженные до локтей
руки за голову и с выражением на желтом лице человека, который стиснул зубы, чтобы не кричать от боли. Целая нога была в чулке высунута из-под одеяла, и видно было, как он на ней судорожно перебирает пальцами.
Ассоциации к слову «рука»
Предложения со словом «рука»
- В этот раз им махали руками люди, одетые в шаровары и длинные белые рубахи, опоясанные кушаками.
- – Мы наплодили кибернетических сущностей, создали армады боевых машин, а теперь, очнувшись, пытаемся протянуть руку друг другу, начинаем действовать сообща, хотя не так давно были заклятыми врагами.
- Только старухи, хватившие крепостного права, знали русскую, знали, как плыть, правой рукой махать платочком, подманивать партнёра.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «рука»
Значение слова «рука»
РУКА́, -и́, вин. ру́ку, мн. ру́ки, дат. рука́м, ж. 1. Каждая из двух верхних конечностей человека от плечевого сустава до кончиков пальцев. Заложить руки за спину. Скрестить руки на груди. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова РУКА
Афоризмы русских писателей со словом «рука»
- Рука свободного сильнее
Руки, измученной ярмом…
- Руки у головы — самые главные и самые надежные приказчики. Голова без рук — как отец без детей: есть что приказать, а некому.
- Рабочие руки все могут!
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно