Кити
покраснела от радости и долго молча жала руку своего нового друга, которая не отвечала на её пожатие, но неподвижно лежала в её руке. Рука не отвечала на пожатие, но лицо М-llе Вареньки просияло тихою, радостною, хотя и несколько грустною улыбкой, открывавшею большие, но прекрасные зубы.
— Идите скорей — зачем опоздали? — говорила она,
краснея от радости и отбиваясь, когда он хотел непременно поцеловать у ней руку.
И верите ли, ведь только для того ее дарил, чтобы посмотреть, как она, душа моя, обрадуется, вся
покраснеет от радости, как станет мой подарок примерять, как ко мне в обновке подойдет и поцелует.
Неточные совпадения
Милые, твердые,
красные губы ее всё так же морщились, как и прежде при виде его,
от неудержимой
радости.
Английский народ при вести, что человек «
красной рубашки», что раненный итальянской пулей едет к нему в гости, встрепенулся и взмахнул своими крыльями, отвыкнувшими
от полета и потерявшими гибкость
от тяжелой и беспрерывной работы. В этом взмахе была не одна
радость и не одна любовь — в нем была жалоба, был ропот, был стон — в апотеозе одного было порицание другим.
Мы сидели раз вечером с Иваном Евдокимовичем в моей учебной комнате, и Иван Евдокимович, по обыкновению запивая кислыми щами всякое предложение, толковал о «гексаметре», страшно рубя на стопы голосом и рукой каждый стих из Гнедичевой «Илиады», — вдруг на дворе снег завизжал как-то иначе, чем
от городских саней, подвязанный колокольчик позванивал остатком голоса, говор на дворе… я вспыхнул в лице, мне было не до рубленого гнева «Ахиллеса, Пелеева сына», я бросился стремглав в переднюю, а тверская кузина, закутанная в шубах, шалях, шарфах, в капоре и в белых мохнатых сапогах,
красная от морозу, а может, и
от радости, бросилась меня целовать.
— Что такое?.. Кто приехал? — спрашивала та, немного даже
покраснев от такой ласки Клеопатры Петровны, которая не в состоянии была даже,
от слез и
радости, рассказать, а подала письмо Прыхиной.
— Но ты не знал и только немногие знали, что небольшая часть их все же уцелела и осталась жить там, за Стенами. Голые — они ушли в леса. Они учились там у деревьев, зверей, птиц, цветов, солнца. Они обросли шерстью, но зато под шерстью сберегли горячую,
красную кровь. С вами хуже: вы обросли цифрами, по вас цифры ползают, как вши. Надо с вас содрать все и выгнать голыми в леса. Пусть научатся дрожать
от страха,
от радости,
от бешеного гнева,
от холода, пусть молятся огню. И мы, Мефи, — мы хотим…