Неточные совпадения
Аркадий с сожалением посмотрел на дядю, и Николай Петрович украдкой пожал плечом. Сам Павел Петрович почувствовал, что сострил неудачно, и заговорил о хозяйстве и о новом управляющем, который накануне приходил к нему жаловаться, что работник Фома «дибоширничает» и
от рук отбился. «Такой уж он Езоп, — сказал он между прочим, — всюду протестовал
себя [Протестовал
себя — зарекомендовал, показал
себя.] дурным человеком; поживет и с глупостью отойдет».
И те и другие считали его гордецом; и те и другие его уважали за его отличные, аристократические манеры, за слухи о его победах; за то, что он прекрасно одевался и всегда останавливался в лучшем номере лучшей гостиницы; за то, что он вообще хорошо обедал, а однажды даже пообедал с Веллингтоном [Веллингтон Артур Уэлсли (1769–1852) — английский полководец и государственный деятель; в 1815 году при содействии прусской армии одержал победу над Наполеоном при Ватерлоо.] у Людовика-Филиппа; [Людовик-Филипп, Луи-Филипп — французский король (1830–1848); февральская революция 1848 года заставила Людовика-Филиппа отречься
от престола и бежать в Англию, где он и умер.] за то, что он всюду возил с
собою настоящий серебряный несессер и походную ванну; за то, что
от него пахло какими-то необыкновенными, удивительно «благородными» духами; за то, что он мастерски играл в вист и всегда проигрывал; наконец, его уважали также за его безукоризненную честность.
— Да кто его презирает? — возразил Базаров. — А я все-таки скажу, что человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви и, когда ему эту карту убили, раскис и опустился до того, что ни на что не стал способен, этакой человек — не мужчина, не самец. Ты говоришь, что он несчастлив: тебе лучше знать; но дурь из него не вся вышла. Я уверен, что он не шутя воображает
себя дельным человеком, потому что читает Галиньяшку и раз в месяц избавит мужика
от экзекуции.
— Воспитание? — подхватил Базаров. — Всякий человек сам
себя воспитать должен — ну хоть как я, например… А что касается до времени — отчего я
от него зависеть буду? Пускай же лучше оно зависит
от меня. Нет, брат, это все распущенность, пустота! И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество. Пойдем лучше смотреть жука.
Оставив Николая Петровича в кабинете, он отправился по коридору, отделявшему переднюю часть дома
от задней, и, поравнявшись с низенькою дверью, остановился в раздумье, подергал
себе усы и постучался в нее.
— Позвольте, Павел Петрович, — промолвил Базаров, — вы вот уважаете
себя и сидите сложа руки; какая ж
от этого польза для bien public? Вы бы не уважали
себя и то же бы делали.
Они шли к
себе домой
от губернатора, как вдруг из проезжающих мимо дрожек выскочил человек небольшого роста, в славянофильской венгерке, и с криком: «Евгений Васильевич!» — бросился к Базарову.
Ситников опять засмеялся с визгом. Он очень стыдился своего происхождения и не знал, чувствовать ли ему
себя польщенным или обиженным
от неожиданного тыканья Базарова.
Княжна молча встала с кресла и первая вышла из гостиной. Все отправились вслед за ней в столовую. Казачок в ливрее с шумом отодвинул
от стола обложенное подушками, также заветное, кресло, в которое опустилась княжна; Катя, разливавшая чай, первой ей подала чашку с раскрашенным гербом. Старуха положила
себе меду в чашку (она находила, что пить чай с сахаром и грешно и дорого, хотя сама не тратила копейки ни на что) и вдруг спросила хриплым голосом...
А Базаров, часа два спустя, вернулся к
себе в спальню с мокрыми
от росы сапогами, взъерошенный и угрюмый. Он застал Аркадия за письменным столом, с книгой в руках, в застегнутом доверху сюртуке.
Полчаса спустя служанка подала Анне Сергеевне записку
от Базарова; она состояла из одной только строчки: «Должен ли я сегодня уехать — или могу остаться до завтра?» — «Зачем уезжать? Я вас не понимала — вы меня не поняли», — ответила ему Анна Сергеевна, а сама подумала: «Я и
себя не понимала».
«Или?» — произнесла она вдруг, и остановилась, и тряхнула кудрями… Она увидела
себя в зеркале; ее назад закинутая голова с таинственною улыбкой на полузакрытых, полураскрытых глазах и губах, казалось, говорила ей в этот миг что-то такое,
от чего она сама смутилась…
Ее спокойствие не было потрясено; но она опечалилась и даже всплакнула раз, сама не зная отчего, только не
от нанесенного оскорбления. Она не чувствовала
себя оскорбленною: она скорее чувствовала
себя виноватою. Под влиянием различных смутных чувств, сознания уходящей жизни, желания новизны она заставила
себя дойти до известной черты, заставила
себя заглянуть за нее — и увидала за ней даже не бездну, а пустоту… или безобразие.
— Я только этим и горжусь. Сам
себя не сломал, так и бабенка меня не сломает. Аминь! Кончено! Слова об этом больше
от меня не услышишь.
И
себя он не выдал, и других не задел; кстати посмеялся над семинарскою латынью и заступился за своего архиерея; две рюмки вина выпил, а
от третьей отказался; принял
от Аркадия сигару, но курить ее не стал, говоря, что повезет ее домой.
Час спустя Павел Петрович уже лежал в постели с искусно забинтованною ногой. Весь дом переполошился; Фенечке сделалось дурно. Николай Петрович втихомолку ломал
себе руки, а Павел Петрович смеялся, шутил, особенно с Базаровым; надел тонкую батистовую рубашку, щегольскую утреннюю курточку и феску, не позволил опускать шторы окон и забавно жаловался на необходимость воздержаться
от пищи.
(Николай Петрович не послушался брата, да и сам Базаров этого желал; он целый день сидел у
себя в комнате, весь желтый и злой, и только на самое короткое время забегал к больному; раза два ему случилось встретиться с Фенечкой, но она с ужасом
от него отскакивала.)
Совесть почти не упрекала Фенечку; но мысль о настоящей причине ссоры мучила ее по временам; да и Павел Петрович глядел на нее так странно… так, что она, даже обернувшись к нему спиною, чувствовала на
себе его глаза. Она похудела
от непрестанной внутренней тревоги и, как водится, стала еще милей.
На следующий день, рано поутру, Анна Сергеевна велела позвать Базарова к
себе в кабинет и с принужденным смехом подала ему сложенный листок почтовой бумаги. Это было письмо
от Аркадия: он в нем просил руки ее сестры.
— Так ты задумал гнездо
себе свить? — говорил он в тот же день Аркадию, укладывая на корточках свой чемодан. — Что ж? дело хорошее. Только напрасно ты лукавил. Я ждал
от тебя совсем другой дирекции. Или, может быть, это тебя самого огорошило?
Неточные совпадения
Лука Лукич (
от испуга выронил сигару, плюнул и, махнув рукою, про
себя).Черт побери все! сгубила проклятая робость!
Я узнал это
от самых достоверных людей, хотя он представляет
себя частным лицом.
Митрофан. Да! того и смотри, что
от дядюшки таска; а там с его кулаков да за Часослов. Нет, так я, спасибо, уж один конец с
собою!
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать
себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и войска было лестною наградою службы моей, как вдруг получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда
от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.
Стародум(c нежнейшею горячностию). И мое восхищается, видя твою чувствительность.
От тебя зависит твое счастье. Бог дал тебе все приятности твоего пола. Вижу в тебе сердце честного человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь в
себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не обманывает, что добродетель…