— Вы из приличия рассматриваете картинки, Евгений Васильич, — начала она. — Вас это
не занимает. Подвиньтесь-ка лучше к нам, и давайте поспоримте о чем-нибудь.
Неточные совпадения
— Может быть, вам лучше знать. Итак, вам угодно спорить, — извольте. Я рассматривал виды Саксонской Швейцарии в вашем альбоме, а вы мне заметили, что это меня
занять не может. Вы это сказали оттого, что
не предполагаете во мне художественного смысла, — да, во мне действительно его нет; но эти виды могли меня заинтересовать с точки зрения геологической, с точки зрения формации гор, например.
Она многое ясно видела, многое ее
занимало, и ничто
не удовлетворяло ее вполне; да она едва ли и желала полного удовлетворения.
Он чувствовал, что
не в силах
занять Одинцову; он робел и терялся, когда оставался с ней наедине; и она
не знала, что ему сказать: он был слишком для нее молод.
Напротив, с Катей Аркадий был как дома; он обращался с ней снисходительно,
не мешал ей высказывать впечатления, возбужденные в ней музыкой, чтением повестей, стихов и прочими пустяками, сам
не замечая или
не сознавая, что эти пустяки и его
занимали.
А между тем Базаров
не совсем ошибался. Он поразил воображение Одинцовой; он
занимал ее, она много о нем думала. В его отсутствие она
не скучала,
не ждала его; но его появление тотчас ее оживляло; она охотно оставалась с ним наедине и охотно с ним разговаривала, даже тогда, когда он ее сердил или оскорблял ее вкус, ее изящные привычки. Она как будто хотела и его испытать, и себя изведать.
Одинцова скорыми шагами дошла до своего кабинета. Базаров проворно следовал за нею,
не поднимая глаз и только ловя слухом тонкий свист и шелест скользившего перед ним шелкового платья. Одинцова опустилась на то же самое кресло, на котором сидела накануне, и Базаров
занял вчерашнее свое место.
— А я думаю: я вот лежу здесь под стогом… Узенькое местечко, которое я
занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела до меня нет; и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня
не было и
не будет… А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже… Что за безобразие! Что за пустяки!
Сначала Анна Сергеевна боялась, как бы зрелище их счастия
не показалось ей самой немного тягостным; но вышло совершенно напротив: это зрелище
не только
не отягощало ее, оно ее
занимало, оно ее умилило наконец.
Потому ли, что дети непостоянны или очень чутки и почувствовали, что Анна в этот день совсем не такая, как в тот, когда они так полюбили ее, что она уже не занята ими, — но только они вдруг прекратили свою игру с тетей и любовь к ней, и их совершенно
не занимало то, что она уезжает.
Увы, Татьяна увядает; // Бледнеет, гаснет и молчит! // Ничто ее
не занимает, // Ее души не шевелит. // Качая важно головою, // Соседи шепчут меж собою: // Пора, пора бы замуж ей!.. // Но полно. Надо мне скорей // Развеселить воображенье // Картиной счастливой любви. // Невольно, милые мои, // Меня стесняет сожаленье; // Простите мне: я так люблю // Татьяну милую мою!
Штольц сказал про него, что он апатичен, что ничто его
не занимает, что все угасло в нем… Вот ей и захотелось посмотреть, все ли угасло, и она пела, пела… как никогда…
Неточные совпадения
И гнется, да
не ломится, //
Не ломится,
не валится… // Ужли
не богатырь? // «Ты шутишь шутки, дедушка! — // Сказала я. — Такого-то // Богатыря могучего, // Чай, мыши
заедят!»
Глупову именно нужен был"сумрак законов", то есть такие законы, которые, с пользою
занимая досуги законодателей, никакого внутреннего касательства до посторонних лиц иметь
не могут.
3) Устраивать от времени до времени секретные в губернских городах градоначальнические съезды. На съездах сих
занимать их чтением градоначальнических руководств и освежением в их памяти градоначальнических наук. Увещевать быть твердыми и
не взирать.
Но как пришло это баснословное богатство, так оно и улетучилось. Во-первых, Козырь
не поладил с Домашкой Стрельчихой, которая
заняла место Аленки. Во-вторых, побывав в Петербурге, Козырь стал хвастаться; князя Орлова звал Гришей, а о Мамонове и Ермолове говорил, что они умом коротки, что он, Козырь,"много им насчет национальной политики толковал, да мало они поняли".
Но Архипушко
не слыхал и продолжал кружиться и кричать. Очевидно было, что у него уже начинало
занимать дыхание. Наконец столбы, поддерживавшие соломенную крышу, подгорели. Целое облако пламени и дыма разом рухнуло на землю, прикрыло человека и закрутилось. Рдеющая точка на время опять превратилась в темную; все инстинктивно перекрестились…