Неточные совпадения
Иногда, большею частью внезапно, это недоумение переходило в холодный ужас;
лицо ее принимало выражение мертвенное и дикое; она запиралась у себя в спальне, и горничная ее могла слышать, припав ухом
к замку, ее глухие рыдания.
— Это дядя, — промолвила Фенечка, склоняя
к нему свое
лицо и слегка его встряхивая, между тем как Дуняша тихонько ставила на окно зажженную курительную свечку, подложивши под нее грош.
Аркадий танцевал плохо, как мы уже знаем, а Базаров вовсе не танцевал: они оба поместились в уголке;
к ним присоединился Ситников. Изобразив на
лице своем презрительную насмешку и отпуская ядовитые замечания, он дерзко поглядывал кругом и, казалось, чувствовал истинное наслаждение. Вдруг
лицо его изменилось, и, обернувшись
к Аркадию, он, как бы с смущением, проговорил: «Одинцова приехала».
Дождавшись конца кадрили, Ситников подвел Аркадия
к Одинцовой; но едва ли он был коротко с ней знаком: и сам он запутался в речах своих, и она глядела на него с некоторым изумлением. Однако
лицо ее приняло радушное выражение, когда она услышала фамилию Аркадия. Она спросила его, не сын ли он Николая Петровича?
Губернатор подошел
к Одинцовой, объявил, что ужин готов, и с озабоченным
лицом подал ей руку. Уходя, она обернулась, чтобы в последний раз улыбнуться и кивнуть Аркадию. Он низко поклонился, посмотрел ей вслед (как строен показался ему ее стан, облитый сероватым блеском черного шелка!) и, подумав: «В это мгновенье она уже забыла о моем существовании», — почувствовал на душе какое-то изящное смирение…
Катя достала це-мольную сонату-фантазию Моцарта. Она играла очень хорошо, хотя немного строго и сухо. Не отводя глаз от нот и крепко стиснув губы, сидела она неподвижно и прямо, и только
к концу сонаты
лицо ее разгорелось и маленькая прядь развившихся волос упала на темную бровь.
Она обернулась
к нему, как будто он ее толкнул, и ему показалось, что
лицо ее слегка побледнело за ночь.
Она задумывалась и краснела, вспоминая почти зверское
лицо Базарова, когда он бросился
к ней…
В карты она играть не стала и все больше посмеивалась, что вовсе не шло
к ее побледневшему и смущенному
лицу.
— Ах, Василий Иваныч, — пролепетала старушка, — в кои-то веки батюшку-то моего, голубчика-то, Енюшень-ку… — И, не разжимая рук, она отодвинула от Базарова свое мокрое от слез, смятое и умиленное
лицо, посмотрела на него какими-то блаженными и смешными глазами и опять
к нему припала.
Даже
лицо его изменялось, когда он с ней разговаривал: оно принимало выражение ясное, почти доброе, и
к обычной его небрежности примешивалась какая-то шутливая внимательность.
А Павел Петрович вышел из саду и, медленно шагая, добрался до леса. Он остался там довольно долго, и когда он вернулся
к завтраку, Николай Петрович заботливо спросил у него, здоров ли он? до того
лицо его потемнело.
— Все мое время
к вашим услугам, — ответил Базаров, у которого что-то пробежало по
лицу, как только Павел Петрович переступил порог двери.
Базаров обернулся и увидал бледное
лицо Николая Петровича, сидевшего на дрожках. Он соскочил с них, прежде нежели они остановились, и бросился
к брату.
Фенечка так и бросилась
к нему и, обвив руками и его и сына, припала головой
к его плечу. Николай Петрович удивился: Фенечка, застенчивая и скромная, никогда не ласкалась
к нему в присутствии третьего
лица.
Он отправлялся на несколько мгновений в сад, стоял там как истукан, словно пораженный несказанным изумлением (выражение изумления вообще не сходило у него с
лица), и возвращался снова
к сыну, стараясь избегать расспросов жены.
Но река продолжала свой говор, и в этом говоре слышалось что-то искушающее, почти зловещее. Казалось, эти звуки говорили:"Хитер, прохвост, твой бред, но есть и другой бред, который, пожалуй, похитрей твоего будет". Да; это был тоже бред, или, лучше сказать, тут встали
лицом к лицу два бреда: один, созданный лично Угрюм-Бурчеевым, и другой, который врывался откуда-то со стороны и заявлял о совершенной своей независимости от первого.
Неточные совпадения
По правую сторону его жена и дочь с устремившимся
к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся в вопросительный знак, обращенный
к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся одна
к другой с самым сатирическим выраженьем
лица, относящимся прямо
к семейству городничего.
Лука стоял, помалчивал, // Боялся, не наклали бы // Товарищи в бока. // Оно быть так и сталося, // Да
к счастию крестьянина // Дорога позагнулася — //
Лицо попово строгое // Явилось на бугре…
Гаврило Афанасьевич // Из тарантаса выпрыгнул, //
К крестьянам подошел: // Как лекарь, руку каждому // Пощупал, в
лица глянул им, // Схватился за бока // И покатился со смеху… // «Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!» // Здоровый смех помещичий // По утреннему воздуху // Раскатываться стал…
Бурмистр потупил голову, // — Как приказать изволите! // Два-три денька хорошие, // И сено вашей милости // Все уберем, Бог даст! // Не правда ли, ребятушки?.. — // (Бурмистр воротит
к барщине // Широкое
лицо.) // За барщину ответила // Проворная Орефьевна, // Бурмистрова кума: // — Вестимо так, Клим Яковлич. // Покуда вёдро держится, // Убрать бы сено барское, // А наше — подождет!
И, сказав это, вывел Домашку
к толпе. Увидели глуповцы разбитную стрельчиху и животами охнули. Стояла она перед ними, та же немытая, нечесаная, как прежде была; стояла, и хмельная улыбка бродила по
лицу ее. И стала им эта Домашка так люба, так люба, что и сказать невозможно.