— Да, — проговорил он, ни на кого не глядя, — беда пожить этак годков пять в деревне, в отдалении от великих умов!
Как раз дурак дураком станешь. Ты стараешься не забыть того, чему тебя учили, а там — хвать! — оказывается, что все это вздор, и тебе говорят, что путные люди этакими пустяками больше не занимаются и что ты, мол, отсталый колпак. [Отсталый колпак — в то время старики носили ночные колпаки.] Что делать! Видно, молодежь, точно, умнее нас.
Неточные совпадения
— Вот видишь ли, Евгений, — промолвил Аркадий, оканчивая свой рассказ, —
как несправедливо ты судишь о дяде! Я уже не говорю о том, что он не
раз выручал отца из беды, отдавал ему все свои деньги, — имение, ты, может быть, не знаешь, у них не разделено, — но он всякому рад помочь и, между прочим, всегда вступается за крестьян; правда, говоря с ними, он морщится и нюхает одеколон…
Аркадий сказал правду: Павел Петрович не
раз помогал своему брату; не
раз, видя,
как он бился и ломал себе голову, придумывая,
как бы извернуться, Павел Петрович медленно подходил к окну и, засунув руки в карманы, бормотал сквозь зубы: «Mais je puis vous donner de l'argent», [Но я могу дать тебе денег (фр.).] — и давал ему денег; но в этот день у него самого ничего не было, и он предпочел удалиться.
Базаров продолжал хохотать; но Аркадий,
как ни благоговел перед своим учителем, на этот
раз даже не улыбнулся.
Вспомнил он,
как он увидал ее в первый
раз.
— Да
как же это мы все
разом нагрянем?
Она так же непринужденно разговаривала с своим танцором,
как и с сановником, тихо поводила головой и глазами и
раза два тихо засмеялась.
Губернатор подошел к Одинцовой, объявил, что ужин готов, и с озабоченным лицом подал ей руку. Уходя, она обернулась, чтобы в последний
раз улыбнуться и кивнуть Аркадию. Он низко поклонился, посмотрел ей вслед (
как строен показался ему ее стан, облитый сероватым блеском черного шелка!) и, подумав: «В это мгновенье она уже забыла о моем существовании», — почувствовал на душе какое-то изящное смирение…
— Клевета? Эка важность! Вот вздумал
каким словом испугать!
Какую клевету ни взведи на человека, он, в сущности, заслуживает в двадцать
раз хуже того.
Один,
как перст теперь, один!» — повторил он несколько
раз и каждый
раз выносил вперед свою руку с отделенным указательным пальцем.
Одни требовали расчета или прибавки, другие уходили, забравши задаток; лошади заболевали; сбруя горела
как на огне; работы исполнялись небрежно; выписанная из Москвы молотильная машина оказалась негодною по своей тяжести; другую с первого
разу испортили; половина скотного двора сгорела, оттого что слепая старуха из дворовых в ветреную погоду пошла с головешкой окуривать свою корову… правда, по уверению той же старухи, вся беда произошла оттого, что барину вздумалось заводить какие-то небывалые сыры и молочные скопы.
Впрочем, он иногда просил позволения присутствовать при опытах Базарова, а
раз даже приблизил свое раздушенное и вымытое отличным снадобьем лицо к микроскопу, для того чтобы посмотреть,
как прозрачная инфузория глотала зеленую пылинку и хлопотливо пережевывала ее какими-то очень проворными кулачками, находившимися у ней в горле.
Базаров тихонько двинулся вперед, и Павел Петрович пошел на него, заложив левую руку в карман и постепенно поднимая дуло пистолета… «Он мне прямо в нос целит, — подумал Базаров, — и
как щурится старательно, разбойник! Однако это неприятное ощущение. Стану смотреть на цепочку его часов…» Что-то резко зыкнуло около самого уха Базарова, и в то же мгновенье раздался выстрел. «Слышал, стало быть ничего», — успело мелькнуть в его голове. Он ступил еще
раз и, не целясь, подавил пружинку.
И лица их изменились с тех пор,
как мы их видели в последний
раз: Аркадий казался спокойнее.
«Уж не несчастье ли
какое у нас дома?» — подумал Аркадий и, торопливо взбежав по лестнице,
разом отворил дверь. Вид Базарова тотчас его успокоил, хотя более опытный глаз, вероятно, открыл бы в энергической по-прежнему, но осунувшейся фигуре нежданного гостя признаки внутреннего волнения. С пыльною шинелью на плечах, с картузом на голове, сидел он на оконнице; он не поднялся и тогда, когда Аркадий бросился с шумными восклицаниями к нему на шею.
— Да, — повторила Катя, и в этот
раз он ее понял. Он схватил ее большие прекрасные руки и, задыхаясь от восторга, прижал их к своему сердцу. Он едва стоял на ногах и только твердил: «Катя, Катя…», а она как-то невинно заплакала, сама тихо смеясь своим слезам. Кто не видал таких слез в глазах любимого существа, тот еще не испытал, до
какой степени, замирая весь от благодарности и от стыда, может быть счастлив на земле человек.
Базаров
раз даже вырвал зуб у заезжего разносчика с красным товаром, и, хотя этот зуб принадлежал к числу обыкновенных, однако Василий Иванович сохранил его
как редкость и, показывая его отцу Алексею, беспрестанно повторял...
— Спасибо, — усиленно заговорил он, — я этого не ожидал. Это доброе дело. Вот мы еще
раз и увиделись,
как вы обещали.
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел
как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"была доведена в нем почти до исступления. Дни и ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
«Теперь сходитесь». // Хладнокровно, // Еще не целя, два врага // Походкой твердой, тихо, ровно // Четыре перешли шага, // Четыре смертные ступени. // Свой пистолет тогда Евгений, // Не преставая наступать, // Стал первый тихо подымать. // Вот пять шагов еще ступили, // И Ленский, жмуря левый глаз, // Стал также целить — но
как раз // Онегин выстрелил… Пробили // Часы урочные: поэт // Роняет молча пистолет.
Неточные совпадения
Господа актеры особенно должны обратить внимание на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение на всех
разом, вдруг. Вся группа должна переменить положение в один миг ока. Звук изумления должен вырваться у всех женщин
разом,
как будто из одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть весь эффект.
Одно плохо: иной
раз славно наешься, а в другой чуть не лопнешь с голоду,
как теперь, например.
Помнишь,
как мы с тобой бедствовали, обедали на шерамыжку и
как один
раз было кондитер схватил меня за воротник по поводу съеденных пирожков на счет доходов аглицкого короля?
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько
раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу,
какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Лука Лукич. Да, он горяч! Я ему это несколько
раз уже замечал… Говорит: «
Как хотите, для науки я жизни не пощажу».