Известен был святою жизнью, ездил в Орду, помогал устраивать
тогдашние дела и подписался под одною грамотой, а снимок с этой подписи я видел.
Устояла, правда, в стороне довольно значительная кучка лиц, с своим особенным взглядом на течение
тогдашних дел; но и эти еще тогда не ворчали; даже улыбались.
Говорю тебе, что всё это, что было тогда, за один только бред почитаю: я тебя наизусть во весь
тогдашний день теперь знаю, как себя самого.
Неточные совпадения
Вот как бы я перевел
тогдашние мысли и радость мою, и многое из того, что я чувствовал. Прибавлю только, что здесь, в сейчас написанном, вышло легкомысленнее: на
деле я был глубже и стыдливее. Может, я и теперь про себя стыдливее, чем в словах и
делах моих; дай-то Бог!
Я присел на кровати, холодный пот выступил у меня на лбу, но я чувствовал не испуг: непостижимое для меня и безобразное известие о Ламберте и его происках вовсе, например, не наполнило меня ужасом, судя по страху, может быть безотчетному, с которым я вспоминал и в болезни и в первые
дни выздоровления о моей с ним встрече в
тогдашнюю ночь.
— Он мне напомнил! И признаюсь, эти
тогдашние несколько
дней в Москве, может быть, были лучшей минутой всей жизни моей! Мы все еще тогда были так молоды… и все тогда с таким жаром ждали… Я тогда в Москве неожиданно встретил столько… Но продолжай, мой милый: ты очень хорошо сделал на этот раз, что так подробно напомнил…
Он пришел ко мне в первый раз на третий
день после нашего
тогдашнего разрыва.
Но была ли это вполне
тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на
деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.