Неточные совпадения
Чувствую я, что больная
моя себя губит; вижу, что не совсем она в памяти; понимаю также и то, что не почитай она себя при
смерти, — не подумала бы она обо мне; а то ведь, как хотите, жутко умирать в двадцать пять лет, никого не любивши: ведь вот что ее мучило, вот отчего она, с отчаянья, хоть за меня ухватилась, — понимаете теперь?
— Не стану я вас, однако, долее томить, да и мне самому, признаться, тяжело все это припоминать.
Моя больная на другой же день скончалась. Царство ей небесное (прибавил лекарь скороговоркой и со вздохом)! Перед
смертью попросила она своих выйти и меня наедине с ней оставить. «Простите меня, говорит, я, может быть, виновата перед вами… болезнь… но, поверьте, я никого не любила более вас… не забывайте же меня… берегите
мое кольцо…»
Боже
мой! и
смерть, сама
смерть не освободила ее, не излечила ее раны: то же болезненное, робкое, немое выражение — ей словно и в гробу неловко…
— Отделавшись наконец, — заговорил он опять, — от тяжелого унынья, которое овладело мною после
смерти моей жены, я вздумал было приняться, как говорится, за дело.
И говорит мне та женщина,
смерть моя: «Жаль мне тебя, Лукерья, но взять я тебя с собою не могу.
«Возьми меня, говорю, матушка, голубушка, возьми!» И
смерть моя обернулась ко мне, стала мне выговаривать…
А только прогнавши их, говорит им: «Теперь вы меня сожгите, потому что такое было
мое обещание, чтобы мне огненною
смертью за свой народ помереть».
Нет-с, книги книгам рознь. А если б, между нами, // Был ценсором назначен я, // На басни бы налег; ох! басни —
смерть моя! // Насмешки вечные над львами! над орлами! // Кто что ни говори: // Хотя животные, а всё-таки цари.
Рисположенский. Кто поверит? Кто поверит? А вот увидишь! А вот увидишь! Батюшки мои, да что ж мне делать-то?
Смерть моя! Грабит меня, разбойник, грабит! Нет, ты погоди! Ты увидишь! Грабить не приказано!
— С этим народом иначе невозможно, — объяснял он, когда мы, наконец, продрались в караванную контору, где Осипа Иваныча уже дожидалось много народа. — Ох,
смерть моя! — стонал он, не зная, кому отвечать. — У кабака с Каменскими да с мастеровыми горло дери, а здесь мужичье одолевает.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать
моим чувствам, не то я
смертью окончу жизнь свою».
Такая рожь богатая // В тот год у нас родилася, // Мы землю не ленясь // Удобрили, ухолили, — // Трудненько было пахарю, // Да весело жнее! // Снопами нагружала я // Телегу со стропилами // И пела, молодцы. // (Телега нагружается // Всегда с веселой песнею, // А сани с горькой думою: // Телега хлеб домой везет, // А сани — на базар!) // Вдруг стоны я услышала: // Ползком ползет Савелий-дед, // Бледнешенек как
смерть: // «Прости, прости, Матренушка! — // И повалился в ноженьки. — //
Мой грех — недоглядел!..»
Г-жа Простакова (осматривая кафтан на Митрофане). Кафтан весь испорчен. Еремеевна, введи сюда мошенника Тришку. (Еремеевна отходит.) Он, вор, везде его обузил. Митрофанушка, друг
мой! Я чаю, тебя жмет до
смерти. Позови сюда отца.
Брат лег и ― спал или не спал ― но, как больной, ворочался, кашлял и, когда не мог откашляться, что-то ворчал. Иногда, когда он тяжело вздыхал, он говорил: «Ах, Боже
мой» Иногда, когда мокрота душила его, он с досадой выговаривал: «А! чорт!» Левин долго не спал, слушая его. Мысли Левина были самые разнообразные, но конец всех мыслей был один:
смерть.
«И стыд и позор Алексея Александровича, и Сережи, и
мой ужасный стыд — всё спасается
смертью. Умереть — и он будет раскаиваться, будет жалеть, будет любить, будет страдать за меня». С остановившеюся улыбкой сострадания к себе она сидела на кресле, снимая и надевая кольца с левой руки, живо с разных сторон представляя себе его чувства после ее
смерти.