Неточные совпадения
В числе этих
любителей преферанса
было: два военных с благородными, но слегка изношенными лицами, несколько штатских особ, в тесных, высоких галстухах и с висячими, крашеными усами, какие только бывают у людей решительных, но благонамеренных (эти благонамеренные люди с важностью подбирали карты и, не поворачивая головы, вскидывали сбоку глазами на подходивших); пять или шесть уездных чиновников, с круглыми брюшками, пухлыми и потными ручками и скромно неподвижными ножками (эти господа говорили мягким голосом, кротко улыбались на все стороны, держали свои игры у самой манишки и, козыряя, не стучали по столу, а, напротив, волнообразно роняли карты на зеленое сукно и, складывая взятки, производили легкий, весьма учтивый и приличный скрип).
Остальным москвичам приходилось знакомиться с турами в шашлычной Автандилова, заказавшего какому-то кавказскому предшественнику Коненкова вырубить и вырезать из одного куска граба большого тура на скале, который много лет, как живой, красовался в его заведении. Под ним нередко сиживал с друзьями Василий Осипович Ключевский,
любитель выпить стакан доброго розоватого карданаха и съесть шашлык из настоящего карачаевского барашка.
Веселый каламбурист,
любитель петь романсы, хотя немилосердно и беззастенчиво фальшивя, он уже около двух лет был ежедневным гостем Марьи Викентьевны, платя за это знакомство обильную дань, как ей, так и Агнессе Михайловне.
Неточные совпадения
Такие
есть любители — // Как кончится комедия, // За ширмочки пойдут, // Целуются, братаются, // Гуторят с музыкантами: // «Откуда, молодцы?» // — А
были мы господские, // Играли на помещика. // Теперь мы люди вольные, // Кто поднесет-попотчует, // Тот нам и господин!
Вронский и Каренина, по соображениям Михайлова, должны
были быть знатные и богатые Русские, ничего не понимающие в искусстве, как и все богатые Русские, но прикидывавшиеся
любителями и ценителями.
На крутой скале, где построен павильон, называемый Эоловой Арфой, торчали
любители видов и наводили телескоп на Эльбрус; между ними
было два гувернера с своими воспитанниками, приехавшими лечиться от золотухи.
У всякого
есть свой задор: у одного задор обратился на борзых собак; другому кажется, что он сильный
любитель музыки и удивительно чувствует все глубокие места в ней; третий мастер лихо пообедать; четвертый сыграть роль хоть одним вершком повыше той, которая ему назначена; пятый, с желанием более ограниченным, спит и грезит о том, как бы пройтиться на гулянье с флигель-адъютантом, напоказ своим приятелям, знакомым и даже незнакомым; шестой уже одарен такою рукою, которая чувствует желание сверхъестественное заломить угол какому-нибудь бубновому тузу или двойке, тогда как рука седьмого так и лезет произвести где-нибудь порядок, подобраться поближе к личности станционного смотрителя или ямщиков, — словом, у всякого
есть свое, но у Манилова ничего не
было.
Надобно заметить, что учитель
был большой
любитель тишины и хорошего поведения и терпеть не мог умных и острых мальчиков; ему казалось, что они непременно должны над ним смеяться.