Неточные совпадения
Бывало, при какой-нибудь уже слишком унизительной сцене: лавочник ли придет и станет кричать на весь двор, что ему уж надоело таскаться за своими же деньгами, собственные ли люди примутся в глаза бранить своих господ, что вы, мол, за князья, коли сами с голоду в кулак свищете, — Ирина даже бровью не пошевельнет и сидит неподвижно, со
злою улыбкою на сумрачном
лице; а родителям ее одна эта улыбка горше всяких упреков, и чувствуют они себя виноватыми, без вины виноватыми
перед этим существом, которому как будто с самого рождения дано было право на богатство, на роскошь, на поклонение.
В нескольких шагах от осининского дома он увидел остановившуюся
перед полицейскою будкой щегольскую двуместную карету. Ливрейный, тоже щегольской лакей, небрежно нагнувшись с козел, расспрашивал будочника из чухонцев, где здесь живет князь Павел Васильевич Осинин. Литвинов заглянул в карету: в ней сидел человек средних лет, геморроидальной комплексии, с сморщенным и надменным
лицом, греческим носом и
злыми губами, закутанный в соболью шубу, по всем признакам важный сановник.
А он сидел как очарованный, ничего не слышал и только ждал, когда сверкнут опять
перед ним эти великолепные глаза, когда мелькнет это бледное нежное,
злое, прелестное
лицо… Кончилось тем, что дамы взбунтовались и потребовали прекращения спора… Ратмиров упросил дилетанта повторить свою шансонетку, и самородок снова сыграл свой вальс…
Неточные совпадения
— Нет, — сказал Клим и, сняв очки, протирая стекла, наклонил голову. Он знал, что
лицо у него
злое, и ему не хотелось, чтоб мать видела это. Он чувствовал себя обманутым, обокраденным. Обманывали его все: наемная Маргарита, чахоточная Нехаева, обманывает и Лидия, представляясь не той, какова она на самом деле, наконец обманула и Спивак, он уже не может думать о ней так хорошо, как думал за час
перед этим.
Дверь вдруг тихо отворилась,
перед ним явился Марк Волохов, в женском капоте и в туфлях Козлова, нечесаный, с невыспавшимся
лицом, бледный, худой, с
злыми глазами, как будто его всего передернуло.
В Париже — последнее истончение культуры, великой и всемирной латинской культуры,
перед лицом которой культура Германии есть варварство, и в том же Париже — крайнее
зло новой культуры, новой свободной жизни человечества — царство мещанства и буржуазности.
Но сестрица как вкопанная остановилась
перед нею.
Лицо у нее
злое, угрожающее; зеленоватые глаза так и искрятся.
— И не пожалела ты его, Нелли! — вскричал я, когда мы остались одни, — и не стыдно, не стыдно тебе! Нет, ты не добрая, ты и вправду
злая! — и как был без шляпы, так и побежал я вслед за стариком. Мне хотелось проводить его до ворот и хоть два слова сказать ему в утешение. Сбегая с лестницы, я как будто еще видел
перед собой
лицо Нелли, страшно побледневшее от моих упреков.