Поверьте, — продолжала она, тихонько поднимаясь
с полу и садясь на самый край кресла, — я часто думала о смерти, и я бы нашла в себе довольно мужества, чтобы лишить себя жизни — ах, жизнь теперь для меня несносное бремя! — но мысль о моей дочери, о моей Адочке меня останавливала; она здесь, она спит в соседней комнате, бедный ребенок!
Неточные совпадения
Гедеоновский осклабился, поклонился, взял двумя пальцами свою шляпу
с аккуратно положенными на одном из ее
полей перчатками и удалился вместе
с Марьей Дмитриевной.
Когда Феде минул шестнадцатый год, Иван Петрович почел за долг заблаговременно поселить в него презрение к женскому
полу, — и молодой спартанец,
с робостью на душе,
с первым пухом на губах, полный соков, сил и крови, уже старался казаться равнодушным, холодным и грубым.
Приложившись головой к подушке и скрестив на груди руки, Лаврецкий глядел на пробегавшие веером загоны
полей, на медленно мелькавшие ракиты, на глупых ворон и грачей,
с тупой подозрительностью взиравших боком на проезжавший экипаж, на длинные межи, заросшие чернобыльником, полынью и полевой рябиной; он глядел… и эта свежая, степная, тучная голь и глушь, эта зелень, эти длинные холмы, овраги
с приземистыми дубовыми кустами, серые деревеньки, жидкие березы — вся эта, давно им не виданная, русская картина навевала на его душу сладкие и в то же время почти скорбные чувства, давила грудь его каким-то приятным давлением.
Те же
поля, те же степные виды; стертые подковы пристяжных попеременно сверкают сквозь волнистую пыль; рубаха ямщика, желтая,
с красными ластовицами, надувается от ветра…
Рядом
с спальней находилась образная, маленькая комнатка,
с голыми стенами и тяжелым киотом в угле; на
полу лежал истертый, закапанный воском коверчик...
Дверь скрипнула… Платок скользнул по коленям Лизы. Лаврецкий подхватил его, прежде чем он успел упасть на
пол, быстро сунул его в боковой карман и, обернувшись, встретился глазами
с Марфой Тимофеевной.
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег
с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.
Закон был, видимо, написан второпях, а потому отличался необыкновенною краткостью. На другой день, идя на базар, глуповцы подняли
с полу бумажки и прочитали следующее:
В середине рассказа старика об его знакомстве с Свияжским ворота опять заскрипели, и на двор въехали работники
с поля с сохами и боронами. Запряженные в сохи и бороны лошади были сытые и крупные. Работники, очевидно, были семейные: двое были молодые, в ситцевых рубахах и картузах; другие двое были наемные, в посконных рубахах, — один старик, другой молодой малый. Отойдя от крыльца, старик подошел к лошадям и принялся распрягать.
В комнате своей он подымал
с пола все, что ни видел: сургучик, лоскуток бумажки, перышко, и все это клал на бюро или на окошко.
Со всех сторон из травы уже стал подыматься густой храп спящего воинства, на который отзывались
с поля звонкими ржаньями жеребцы, негодующие на свои спутанные ноги.
Неточные совпадения
Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы
с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого
полета, черт побери! Постой же, теперь же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там?
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на
пол, но
с почтением поддерживается чиновниками.)
Квартальные отворяют обе половинки дверей. Входит Хлестаков; за ним городничий, далее попечитель богоугодных заведений, смотритель училищ, Добчинскии и Бобчинский
с пластырем на носу. Городничий указывает квартальным на
полу бумажку — они бегут и снимают ее, толкая друг друга впопыхах.
Аммос Федорович (потерявшись и роняя на
пол ассигнации).Ничего-с.
Сбежал
с кафедры и что силы есть хвать стулом об
пол.