Неточные совпадения
Старушка, сидевшая с Марьей Дмитриевной под окошком,
была та самая тетка, сестра ее
отца, с которою она провела некогда несколько уединенных лет в Покровском.
Паншин
был действительно очень ловок, — не хуже
отца; но он
был также очень даровит.
— Знаю, знаю, что вы хотите сказать, — перебил ее Паншин и снова пробежал пальцами по клавишам, — за ноты, за книги, которые я вам приношу, за плохие рисунки, которыми я украшаю ваш альбом, и так далее, и так далее. Я могу все это делать — и все-таки
быть эгоистом. Смею думать, что вы не скучаете со мною и что вы не считаете меня за дурного человека, но все же вы полагаете, что я — как, бишь, это сказано? — для красного словца не пожалею ни
отца, ни приятеля.
Сын Андрея, Петр, Федоров дед, не походил на своего
отца: это
был простой степной барин, довольно взбалмошный, крикун и копотун, грубый, но не злой, хлебосол и псовый охотник.
Ему
было за тридцать лет, когда он наследовал от
отца две тысячи душ в отличном порядке, но он скоро их распустил, частью продал свое именье, дворню избаловал.
Петр Андреич, узнав о свадьбе сына, слег в постель и запретил упоминать при себе имя Ивана Петровича; только мать, тихонько от мужа, заняла у благочинного и прислала пятьсот рублей ассигнациями да образок его жене; написать она побоялась, но велела сказать Ивану Петровичу через посланного сухопарого мужичка, умевшего уходить в сутки по шестидесяти верст, чтоб он не очень огорчался, что, бог даст, все устроится и
отец переложит гнев на милость; что и ей другая невестка
была бы желательнее, но что, видно, богу так
было угодно, а что она посылает Маланье Сергеевне свое родительское благословение.
Увидавшись в первый раз после шестилетней разлуки,
отец с сыном обнялись и даже словом не помянули о прежних раздорах; не до того
было тогда: вся Россия поднималась на врага, и оба они почувствовали, что русская кровь течет в их жилах.
Он сам недолго пережил ее, не более пяти лет. Зимой 1819 года он тихо скончался в Москве, куда переехал с Глафирой и внуком, и завещал похоронить себя рядом с Анной Павловной да с «Малашей». Иван Петрович находился тогда в Париже, для своего удовольствия; он вышел в отставку скоро после 1815 года. Узнав о смерти
отца, он решился возвратиться в Россию. Надобно
было подумать об устройстве имения, да и Феде, по письму Глафиры, минуло двенадцать лет, и наступило время серьезно заняться его воспитанием.
Система Ивана Петровича в полной силе своей применена
была только к Феде: воспитание его действительно подверглось «коренному преобразованию»:
отец исключительно занялся им.
Долгие годы он безотчетно смирялся перед
отцом своим; когда же, наконец, он разгадал его, дело уже
было сделано, привычки вкоренились.
Вспомнил он
отца, сперва бодрого, всем недовольного, с медным голосом, потом слепого, плаксивого, с неопрятной седой бородой; вспомнил, как он однажды за столом,
выпив лишнюю рюмку вина и залив себе салфетку соусом, вдруг засмеялся и начал, мигая ничего не видевшими глазами и краснея, рассказывать про свои победы; вспомнил Варвару Павловну — и невольно прищурился, как щурится человек от мгновенной внутренней боли, и встряхнул головой.
Отец ее лет двадцать
был старостой, нажил денег много и баловал ее.
Отца она боялась; чувство ее к матери
было неопределенно, — она не боялась ее и не ласкалась к ней; впрочем, она и к Агафье не ласкалась, хотя только ее одну и любила.
Когда бы жизнь домашним кругом // Я ограничить захотел; // Когда б мне
быть отцом, супругом // Приятный жребий повелел; // Когда б семейственной картиной // Пленился я хоть миг единой, — // То, верно б, кроме вас одной, // Невесты не искал иной. // Скажу без блесток мадригальных: // Нашед мой прежний идеал, // Я, верно б, вас одну избрал // В подруги дней моих печальных, // Всего прекрасного в залог, // И был бы счастлив… сколько мог!
Неточные совпадения
Слесарша (уходя).Не позабудь,
отец наш!
будь милостив!
Чтобы ему, если и тетка
есть, то и тетке всякая пакость, и
отец если жив у него, то чтоб и он, каналья, околел или поперхнулся навеки, мошенник такой!
Купцы. Да уж куда милость твоя ни запроводит его, все
будет хорошо, лишь бы, то
есть, от нас подальше. Не побрезгай,
отец наш, хлебом и солью: кланяемся тебе сахарцом и кузовком вина.
А Петр-то Иванович уж мигнул пальцем и подозвал трактирщика-с, трактирщика Власа: у него жена три недели назад тому родила, и такой пребойкий мальчик,
будет так же, как и
отец, содержать трактир.
Сам Ермил, // Покончивши с рекрутчиной, // Стал тосковать, печалиться, // Не
пьет, не
ест: тем кончилось, // Что в деннике с веревкою // Застал его
отец.