Неточные совпадения
Целым рядом рассуждений и текстов доказав
то, что с религией, основанной на миролюбии и благоволении к людям, несовместима война, т. е. калечение и убийство людей, квакеры утверждают и доказывают, что ничто столько не содействовало затемнению Христовой истины в глазах язычников и не мешало распространению христианства в
мире, как непризнание этой заповеди людьми, именовавшими себя христианами, — как разрешение для христиан войны и насилия.
Мы, нижеподписавшиеся, считаем своим долгом по отношению к себе, к делу, близкому нашему сердцу, к стране, в которой мы живем, и ко всему остальному
миру, огласить это наше исповедание, выразив в нем
те основы, которых мы держимся, цели, к которым мы стремимся, и средства, которые мы намерены употреблять для достижения всеобщего благодетельного и мирного переворота. Вот это наше исповедание.
Намереваясь без сопротивления переносить все направленные на нас нападения, мы, между
тем, с своей стороны, намерены не переставая нападать на зло
мира, где бы оно ни было, вверху или внизу, в области политической, административной или религиозной, стремясь всеми возможными для нас средствами к осуществлению
того, чтобы царства земные слились в одно царство господа нашего Иисуса Христа.
Учение это запрещает делать
то, чем увековечивается и умножается зло в
мире.
Взявшие меч от меча погибнут, а ищущие
мира, поступающие дружественно, безобидно, забывающие и прощающие обиды большею частью наслаждаются
миром или если умирают,
то умирают благословляемыми.
Если бы таких людей было довольно многочисленное меньшинство,
то они произвели бы такое исправительное нравственное действие на общество, что всякое жестокое наказание было бы отменено, а насилие и вражда заменились бы
миром и любовью.
Если бы их было только малое меньшинство,
то оно редко испытало бы что-нибудь худшее, чем презрение
мира, а
мир между
тем, сам
того не чувствуя и не будучи за
то благодарен, постоянно становился бы мудрее и лучше от этого тайного воздействия.
Заглавие «Сеть веры» дано Хельчицким его сочинению потому, что, взяв эпиграфом стих Евангелия о призвании учеников с
тем, чтобы они стали ловцами людей, Хельчицкий, продолжая это сравнение, говорит: «Христос посредством учеников захватил в свою сеть веры весь
мир, но большие рыбы, пробив сеть, выскочили из нее и в поделанные этими большими рыбами дыры ушли и все остальные, так что сеть осталась почти пустая».
Таким твердым отказом от участия в насилии вы привлечете к себе благословение, данное
тем, которые слышат слова эти и исполняют их, и придет время, когда и
мир почтит вас как участников в возрождении человечества».
Если же
мир не хочет оставить их в покое,
то они уйдут в другое место, так как они странники на земле и у них нет определенного места жительства.
Второй способ, несколько менее грубый, состоит в
том, чтобы утверждать, что хотя действительно Христос учил подставлять щеку и отдавать кафтан и что это очень высокое нравственное требование, но… что есть на свете злодеи, и если не усмирять силой этих злодеев,
то погибнет весь
мир и погибнут добрые. Довод этот я нашел в первый раз у Иоанна Златоуста и выставляю несправедливость его в книге «В чем моя вера?».
Замечательно при этом
то, что революционеры нападали на принцип непротивления злу насилием, несмотря на
то, что он самый страшный и опасный для всякого деспотизма, так как с
тех пор, как стоит
мир, на противоположном принципе, необходимости противления злу насилием, основывались и основываются все насилия, от инквизиции до Шлиссельбургской крепости.
1800 лет
тому назад среди языческого римского
мира явилось странное, не похожее ни на какое из прежних, новое учение, приписывавшееся человеку Христу.
Новое учение это было совершенно новое как по форме, так и по содержанию, и для еврейского
мира, среди которого оно возникло, и в особенности для
того римского
мира, среди которого оно проповедовалось и распространялось.
Очевидно, что явившееся среди еврейского и языческого
мира учение это не могло быть принято большинством людей, живших совершенно иною жизнью, чем
та, которой требовало это учение; и что даже
теми, которыми оно было принято, оно, как совершенно противоположное всем прежним взглядам, не могло быть понято во всем его значении.
В самом деле, ведь стоит только вдуматься в положение каждого взрослого, не только образованного, но самого простого человека нашего времени, набравшегося носящихся в воздухе понятий о геологии, физике, химии, космографии, истории, когда он в первый раз сознательно отнесется к
тем, в детстве внушенным ему и поддерживаемым церквами, верованиям о
том, что бог сотворил
мир в шесть дней; свет прежде солнца, что Ной засунул всех зверей в свой ковчег и т. п.; что Иисус есть тоже бог-сын, который творил всё до времени; что этот бог сошел на землю за грех Адама; что он воскрес, вознесся и сидит одесную отца и придет на облаках судить
мир и т. п.
Оказывается, что всё
то, что было сделано
теми людьми, которые поняли учение Христа прямо и жили сообразно с таким пониманием, — всё
то, что делали и говорили все истинные христиане, все христианские подвижники, всё
то, что преобразовывает
мир теперь под видом социализма и коммунизма, всё это преувеличения, о которых не стоит и говорить.
Христианство признает любовь и к себе, и к семье, и к народу, и к человечеству, не только к человечеству, но ко всему живому, ко всему существующему, признает необходимость бесконечного расширения области любви; но предмет этой любви оно находит не вне себя, не в совокупности личностей: в семье, роде, государстве, человечестве, во всем внешнем
мире, но в себе же, в своей личности, но личности божеской, сущность которой есть
та самая любовь, к потребности расширения которой приведена была личность животная, спасаясь от сознания своей погибельности.
Человек древнего
мира мог считать себя вправе пользоваться благами
мира сего в ущерб другим людям, заставляя их страдать поколениями, потому что он верил, что люди рождаются разной породы, черной и белой кости, Яфетова и Хамова отродья. Величайшие мудрецы
мира, учители человечества Платон, Аристотель не только оправдывали существование рабов и доказывали законность этого, но даже три века
тому назад люди, писавшие о воображаемом обществе будущего, утопии, не могли представить себе его без рабов.
Каковы бы ни были образ мыслей и степень образования человека нашего времени, будь он образованный либерал какого бы
то ни было оттенка, будь он философ какого бы
то ни было толка, будь он научный человек, экономист какой бы
то ни было школы, будь он необразованный, даже религиозный человек какого бы
то ни было исповедания, — всякий человек нашего времени знает, что люди все имеют одинаковые права на жизнь и блага
мира, что одни люди не лучше и не хуже других, что все люди равны.
Рабочий нашего времени, если бы даже работа его и была много легче работы древнего раба, если бы он даже добился восьмичасового дня и платы трех долларов за день, не перестанет страдать, потому что, работая вещи, которыми он не будет пользоваться, работая не для себя по своей охоте, а по нужде, для прихоти вообще роскошествующих и праздных людей и, в частности, для наживы одного богача, владетеля фабрики или завода, он знает, что всё это происходит в
мире, в котором признается не только научное положение о
том, что только работа есть богатство, что пользование чужими трудами есть несправедливость, незаконность, казнимая законами, но в
мире, в котором исповедуется учение Христа, по которому мы все братья и достоинство и заслуга человека только в служении ближнему, а не в пользовании им.
Мы, все христианские народы, живущие одной духовной жизнью, так что всякая добрая, плодотворная мысль, возникающая на одном конце
мира, тотчас же сообщаясь всему христианскому человечеству, вызывает одинаковые чувства радости и гордости независимо от национальности; мы, любящие не только мыслителей, благодетелей, поэтов, ученых чужих народов; мы, гордящиеся подвигом Дамиана, как своим собственным; мы, просто любящие людей чужих национальностей: французов, немцев, американцев, англичан; мы, не только уважающие их качества, но радующиеся, когда встречаемся с ними, радостно улыбающиеся им, не могущие не только считать подвигом войну с этими людьми, но не могущие без ужаса подумать о
том, чтобы между этими людьми и нами могло возникнуть такое разногласие, которое должно бы было быть разрешено взаимным убийством, — мы все призваны к участию в убийстве, которое неизбежно, не нынче, так завтра должно совершиться.
«Мы разоряемся, — говорит Frederic Passy в записке, читанной на последнем конгрессе (1890 г.) всеобщего
мира в Лондоне, — мы разоряемся для
того, чтобы иметь возможность принимать участие в безумных бойнях будущего, или для
того, чтобы платить проценты долгов, оставленных нам безумными и преступными бойнями прошедшего. Мы умираем с голода для
того, чтобы иметь возможность убивать».
А между
тем я прожил длинную жизнь и едва ли полдюжину раз слышал от наших пастырей проповедь всеобщего
мира.
«Каждое правительство содержит столько войска, сколько оно могло бы содержать, если бы его народу угрожало истребление, и люди называют
миром состояние напряжения всех противу всех. И потому Европа так разорена, что если бы частные люди были в
том положении, в котором находятся правительства этой части света,
то самым богатым из них было бы нечем жить. Мы бедны, имея богатства и торговлю всего
мира».
Главы правительств утверждают, что они все хотят
мира, и между ними происходит соревнование о
том, кто из них сделает самые торжественные миролюбивые заявления.
Но в
тот же день, или на другой, они представляют в законодательном собрании предложение об увеличении вооружений и говорят, что принимают такие предосторожности именно для
того, чтобы обеспечить
мир.
Не говоря о всех других противоречиях жизни и сознания, которые наполняют жизнь человека нашего времени, достаточно одного этого последнего военного положения, в котором находится Европа, и его христианского исповедания для
того, чтобы человеку прийти в отчаяние, усомниться в разумности человеческой природы и прекратить жизнь в этом безумном и зверском
мире.
Рабство было противно всем
тем нравственным началам, которые проповедовал Платон и Аристотель, а между
тем ни
тот, ни другой не видели этого, потому что отрицание рабства разрушало всю
ту жизнь, которой они жили.
То же происходит и в нашем
мире.
Разделение людей на две касты, так же как и государственное и военное насилие, противны всем
тем нравственным началам, которыми живет наш
мир, и вместе с
тем передовые, образованные люди нашего времени как будто не видят этого.
Отношение первых,
тех, которые спасение от войн видят в дипломатических международных мерах, прекрасно выражается результатом последнего конгресса
мира в Лондоне, и статьей и письмами о войне выдающихся писателей в 8 № 1891 года «Revue des Revues».
В-8-х, ввиду безграничного нравственного и общественного влияния женщин конгресс убеждает их оказать свою поддержку всему
тому, что может способствовать
миру, ибо иначе на их ответственности должно лежать в большей мере всякое продолжение настоящего военного положения.
Конгресс выразил мысль о
том, что все цивилизованные народы желают
мира и с нетерпением ожидают прекращения всеобщего вооружения.
В-10-х, конгресс признал всеобщее разоружение лучшим ручательством
мира и первым шагом к разрешению, ко всеобщему удовольствию,
тех вопросов, которые в настоящее время разъединяют государства, и выразил желание, чтобы в скором будущем составился съезд представителей всех государств Европы для обсуждения мер, могущих вести ко всеобщему постепенному разоружению.
B-12-x, имея в виду
то, что вопрос о разоружении, так же как и о
мире вообще, зависит в значительной мере от общественного мнения, конгресс предложил обществам
мира, так же как и всем приверженцам
мира, заняться деятельной пропагандой его, особенно во время парламентских выборов, чтобы убедить избирателей подавать голоса за кандидатов, в программу действия которых войдут установление
мира, разоружение и третейский суд.
В-13-х, конгресс поздравил друзей
мира с решением, принятым международной американской конференцией (Вашингтон, апрель), которым признается желательным обязательный третейский суд во всех спорах и других несогласиях, каково бы ни было их происхождение, исключая
тех спорных пунктов, которые могли бы грозить независимости одной из заинтересованных стран.
B-17-x, ввиду
того, что: 1) цель, преследуемая всеми обществами
мира, состоит в установлении юридического порядка между народами; что 2) нейтрализация путем международных договоров составляет шаг к такому юридическому положению и к уменьшению числа стран, в которых будет возможна война, — конгресс предложил расширить правила о нейтрализации и выразил желание, чтобы все договоры о нейтрализации, уже существующие в настоящее время, оставались и вперед в силе или, в случае нужды, были дополнены в
том смысле, чтобы нейтралитет был распространен на всё государство или чтобы были уничтожены крепости, представляющие для всякого нейтралитета скорее опасность, чем ручательство.
В-18-х, секция комитета предложила: 1) чтобы следующие съезды конгресса
мира были назначены либо перед самым заседанием ежегодной международной конференции, либо тотчас же после него и в
том же городе; 2) чтобы вопрос о международной эмблеме
мира был отложен на неопределенное время.
Конгресс выразил твердую и непоколебимую веру в окончательное торжество
мира и
тех принципов, которые отстаивались на этих собраниях.
Основная мысль конгресса
та, что необходимо, во-1-х, распространять всеми средствами между всеми людьми убеждения о
том, что война очень невыгодна для людей и что
мир есть большое благо, и, во-2-х, действовать на правительства, внушая им преимущества перед войнами международного судилища и поэтому выгоды и необходимости разоружения.
Проповедовать людям зло войны и благо
мира! Но ведь зло войны и благо
мира до такой степени известны людям, что, с
тех пор как мы знаем людей, самым лучшим пожеланием было приветствие «
мир вам», так что же его проповедовать?
Не только христиане, но все язычники тысячи лет
тому назад знали зло войны и благо
мира. Так что совет проповедникам Евангелия проповедовать о зле войны и благе
мира в 3-е воскресенье декабря совершенно излишен.
Таково отношение одних ученых к
тому противоречию, которое тяготит наш
мир, и таковы их средства разрешения его.
Теперь прибавилась еще забота о
мире. Правительства прямо цари, которые разъезжают теперь с министрами, решая по одной своей воле вопросы о
том: в нынешнем или будущем году начать убийство миллионов; цари эти очень хорошо знают, что разговоры о
мире не помешают им, когда им вздумается, послать миллионы на бойню. Цари даже с удовольствием слушают эти разговоры, поощряют их и участвуют в них.
«Военные люди — главное бедствие
мира. Мы боремся с природой, с невежеством, чтобы хоть сколько-нибудь улучшить наше жалкое существование. Ученые посвящают труду всю жизнь для
того, чтобы найти средства помочь, облегчить судьбу своих братьев. И, упорно трудясь и делая открытие за открытием, они обогащают ум человеческий, расширяют науку, каждый день дают новые знания, каждый день увеличивая благосостояние, достаток, силу народа.
«Я
тем не менее от всего сердца надеюсь, что конгресс всенародного
мира успеет в своей весьма тяжелой и весьма почтенной задаче.
«Человечество создано для
того, чтобы жить и жить со свободой усовершенствования и улучшения своей судьбы, своего состояния путем мирного труда. Всеобщее согласие, которого добивается и которое проповедует всемирный конгресс
мира, представляет из себя, быть может, только прекрасную мечту, но во всяком случае мечту, самую прекрасную из всех. Человек всегда имеет перед глазами обетованную землю будущего, жатва будет поспевать, не опасаясь вреда от гранат и пушечных колес.
«Только… Да — только!.. Так как
миром не управляют философы и благодетели,
то счастье, что наши солдаты оберегают наши границы и наши очаги и что их оружия, верно нацеленные, являются нам, быть может, самым лучшим ручательством этого
мира, столь горячо нами всеми любимого.
Так, в Афинах и в Риме торговля, промышленность и литература никогда не достигали такого развития, как в
то время, когда эти города господствовали над известным тогда
миром силою оружия.
Естественные науки в наше время скрепили таинственный закон, открывшийся Жозефу де Мэстру вдохновением его гения и обдумыванием первобытных догматов; он видел, как
мир искупляет свои наследственные падения жертвою; науки показывают нам, как
мир совершенствуется борьбой и насильственным подбором; это утверждение с двух сторон одного и
того же декрета, редактированного в различных выражениях.