Неточные совпадения
«Говорят: «мы передаем свои
поступки воле других людей, и наши
поступки не могут
быть ни дурными, ни хорошими; в наших
поступках не может
быть ни заслуги за доброе, ни ответственности за злое, так как они совершаются не по нашей воле».
Церковные учители признают нагорную проповедь с заповедью о непротивлении злу насилием божественным откровением и потому, если они уже раз нашли нужным писать о моей книге, то, казалось бы, им необходимо
было прежде всего ответить на этот главный пункт обвинения и прямо высказать, признают или не признают они обязательным для христианина учение нагорной проповеди и заповедь о непротивлении злу насилием, и отвечать не так, как это обыкновенно делается, т. е. сказать, что хотя, с одной стороны, нельзя собственно отрицать, но, с другой стороны, опять-таки нельзя утверждать, тем более, что и т. д., а ответить так же, как поставлен вопрос в моей книге: действительно ли Христос требовал от своих учеников исполнения того, чему он учил в нагорной проповеди, и потому может или не может христианин, оставаясь христианином, идти в суд, участвуя в нем, осуждая людей или ища в нем защиты силой, может или не может христианин, оставаясь христианином, участвовать в управлении, употребляя насилие против своих ближних и самый главный, всем предстоящий теперь с общей воинской повинностью, вопрос — может или не может христианин, оставаясь христианином, противно прямому указанию Христа обещаться в будущих
поступках, прямо противных учению, и, участвуя в военной службе, готовиться к убийству людей или совершать их?
Нет по этому учению
поступков, которые бы могли оправдать человека, сделать его праведным,
есть только влекущий к себе сердца образец истины для внутреннего совершенства в лице Христа, а для внешнего — в осуществлении царства божия.
И все они знают это; все они знают, что то, что они делают, дурно, и ни за что бы не стали делать этого, если бы
были в состоянии противостоять тем силам, которые, закрывая их глаза на преступность их
поступков, влекут их к совершению их.
Благодаря и награждая человека за
поступок, всегда людьми, стоящими на самой низкой степени нравственности, считающийся самым подлым и низким, Вильгельм показал, что главная и более всего ценимая властями обязанность солдата состоит в том, чтобы
быть палачом, и не таким, как профессиональные палачи, убивающие только приговоренных преступников, но
быть палачом всех тех невинных, которых велят убивать начальники.
Христианин может подвергаться внешнему насилию, может
быть лишен телесной свободы, может
быть не свободен от своих страстей (делающий грех
есть раб греха), но не может
быть не свободен в том смысле, чтобы
быть принужденным какою-либо опасностью или какою-либо внешнею угрозою к совершению
поступка, противного своему сознанию.
Но тем-то и отличается христианское исповедание от языческого, что оно требует от человека не известных внешних отрицательных действий, а ставит его в иное, чем прежде, отношение к людям, из которого могут вытекать самые разнообразные, не могущие
быть вперед определенными
поступки, и потому христианин не может обещаться не только исполнять чью-либо другую волю, не зная, в чем
будут состоять требования этой воли, не может повиноваться изменяющимся законам человеческим, но не может и обещаться что-либо определенное делать в известное время или от чего-либо в известное время воздержаться, потому что он не может знать, чего и в какое время потребует от него тот христианский закон любви, подчинение которому составляет смысл его жизни.
Руководством
поступков христианина служит только живущее в нем божественное начало, ничем не могущее
быть стесненным или направленным.
Мирские власти
были ходом жизни приведены к тому положению, что для своего поддержания они должны требовать от всех людей таких
поступков, которые не могут
быть исполнены людьми, исповедующими истинное христианство.
Вдруг один человек в Перми, другой в Туле, третий в Москве, четвертый в Калуге объявляют, что они присягать не
будут, и объясняют свой отказ все, не сговариваясь между собой, одним и тем же, тем, что по христианскому закону клятва запрещена, но что если бы клятва и не
была запрещена, то они по духу христианского закона не могут обещаться совершать те дурные
поступки, которые требуются от них в присяге, как-то: доносить на всех тех, которые
будут нарушать интересы правительства, защищать с оружием в руках свое правительство или нападать на врагов его.
Для покорения христианству диких людей внехристианского мира — всех зулусов, и манджуров, и китайцев, которых многие считают за диких, — и людей диких, живущих в среде христианского мира,
есть только одно, одно средство: распространение среди этих народов христианского общественного мнения, устанавливающегося только христианскою жизнью, христианскими
поступками, христианскими примерами.
Делается, во-1-х, тем, что всем рабочим людям, не имеющим времени самим разбирать нравственные и религиозные вопросы, с детства и до старости, примером и прямым поучением внушается, что истязания и убийства совместимы с христианством и что для известных государственных целей не только могут
быть допущены, но и должны
быть употребляемы истязания и убийства; во-2-х, тем, что некоторым из них, отобранным по набору, по воинской повинности или найму, внушается, что совершение своими руками истязаний и убийств составляет священную обязанность и даже доблестный, достойный похвал и вознаграждений
поступок.
Оно и не может
быть иначе. Для того, чтобы заставить низшие, самые многочисленные классы людей угнетать и мучить самих себя, совершая при этом
поступки, противные своей совести, необходимо
было обмануть эти низшие, самые многочисленные классы. Так оно и сделано.
Без убеждения в том, что
есть лица, выше его стоящие и берущие на себя ответственность в его
поступке, и люди, стоящие ниже его, которые требуют для своего блага исполнения таких дел, не мог бы ни один из людей, находящихся на промежуточных между правителем и солдатом ступенях, совершать те дела, которые он совершает.
По этому учению важно не то, чтобы исповедовать в жизни ту истину, которая открылась тебе, и вследствие этого неизбежно
быть вынужденным осуществлять ее в жизни или по крайней мере не совершать
поступков, противных исповедуемой истине: не служить правительству и не усиливать его власть, если считаешь власть эту вредною, не пользоваться капиталистическим строем, если считаешь этот строй неправильным, не выказывать уважения разным обрядам, если считаешь их вредным суеверием, не участвовать в судах, если считаешь их устройство ложным, не служить солдатом, не присягать, вообще не лгать, не подличать, а важно то, чтобы, не изменяя существующих форм жизни и, противно своим убеждениям, подчиняясь им, вносить либерализм в существующие учреждения: содействовать промышленности, пропаганде социализма и успехам того, что называется науками, и распространению образования.
И что бы ни делал человек, существуют всегда те или другие причины, по которым человек совершил те или другие
поступки, и потому человек не может
быть свободен и изменять сам свою жизнь», — говорят защитники метафизики лицемерия.
Свобода человека не в том, что он может независимо от хода жизни и уже существующих и влияющих на него причин совершать произвольные
поступки, а в том, что он может, признавая открывшуюся ему истину и исповедуя ее, сделаться свободным и радостным делателем вечного и бесконечного дела, совершаемого богом или жизнью мира, и может, не признавая эту истину, сделаться рабом ее и
быть насильно и мучительно влекомым туда, куда он не хочет идти.
Тебя уверяют, что для того, чтобы не нарушился вчера устроенный несколькими людьми в известном уголке мира постоянно изменяющийся порядок, ты должен совершать
поступки истязаний, мучений, убийств отдельных людей, нарушающие вечный, установленный богом или разумом неизменный порядок мира. Разве может это
быть?
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей
было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты
будешь благоразумнее, когда ты
будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты
будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в
поступках.
Стародум. Постой. Сердце мое кипит еще негодованием на недостойный
поступок здешних хозяев.
Побудем здесь несколько минут. У меня правило: в первом движении ничего не начинать.
Он не знал, что его образ действий относительно Кити имеет определенное название, что это
есть заманиванье барышень без намерения жениться и что это заманиванье
есть один из дурных
поступков, обыкновенных между блестящими молодыми людьми, как он.
— Вот оно! Вот оно! — смеясь сказал Серпуховской. — Я же начал с того, что я слышал про тебя, про твой отказ… Разумеется, я тебя одобрил. Но на всё
есть манера. И я думаю, что самый
поступок хорош, но ты его сделал не так, как надо.
Вообще, отвлеченно, Долли одобряла
поступок Анны, но видеть того человека, для которого
был сделан этот
поступок,
было ей неприятно.