Каждая церковь представляет точно такие же доказательства своей преемственности и даже чудес в пользу истинности своей, как и всякая другая; так что строгое и точное определение того, что есть церковь (не как нечто фантастическое, чего бы нам хотелось, но как то, что есть и
было в действительности), — только одно: церковь есть такое собрание людей, которые утверждают про себя, что они находятся в полном и единственном обладании истины.
Под влиянием такого опьянения — одинаково власти и подобострастия — люди представляются себе и другим уже не тем, что они
есть в действительности, — людьми, а особенными, условными существами: дворянами, купцами, губернаторами, судьями, офицерами, царями, министрами, солдатами, подлежащими уже не обыкновенным человеческим обязанностям, а прежде всего и предпочтительно перед человеческими — дворянским, купеческим, губернаторским, судейским, офицерским, царским, министерским, солдатским обязанностям.
Все они сделали то, что сделали, и готовятся делать то, что предстоит им, только потому, что представляются себе и другим не тем, что они
суть в действительности, — людьми, перед которыми стоит вопрос: участвовать или не участвовать в дурном, осуждаемом их совестью деле, а представляются себе и другим различными условными лицами: кто — царем-помазанником, особенным существом, призванным к попечению о благе 100 миллионов людей, кто — представителем дворянства, кто — священником, получившим особенную благодать своим посвящением, кто — солдатом, обязанным присягой без рассуждения исполнять всё, что ему прикажут.
Неточные совпадения
Если
есть теперь церковь католическая, утверждающая свою непогрешимость, то только потому, что
есть церкви: греко-российская, православная, лютеранская, каждая утверждающая свою непогрешимость и этим самым отрицающая все другие церкви. Так что церковь единая
есть только фантастическое представление, не имеющее
в себе ни малейшего признака
действительности.
Для того, чтобы ясно
было, как невозможно при таком взгляде понять христианское учение, необходимо составить себе понятие о том месте, которое
в действительности занимали и занимают религии вообще и,
в частности, христианская
в жизни человечества, и о том значении, которое приписывается им наукой.
Точно так же и теперь христианское учение представляется людям общественного или языческого миросозерцания
в виде сверхъестественной религии, тогда как
в действительности в нем нет ничего ни таинственного, ни мистического, ни сверхъестественного; а оно
есть только учение о жизни, соответствующее той степени материального развития, тому возрасту,
в котором находится человечество и которое поэтому неизбежно должно
быть принято им.
Христианство для большинства людей, как и сказал его учитель, не могло осуществиться сразу, а должно
было разрастаться, как огромнейшее дерево, из мельчайшего зерна. И так оно и разрасталось и разрослось теперь, если еще не
в действительности, то
в сознании людей нашего времени.
Так это предполагается
в Китае,
в действительности же этого нет и не может
быть, потому что для того, чтобы свергнуть власть насилующего правительства, мало иметь на это право, надо иметь силу.
Сказать, что они это делают из убеждения, как это обыкновенно говорят и они сами повторяют, — из убеждения
в необходимости поддержания государственного устройства,
было бы несправедливо, во-первых, потому, что все эти люди едва ли когда-нибудь даже думали о государственном устройстве и необходимости его; во-вторых, никак не могут они
быть убеждены, чтобы то дело,
в котором они участвуют, служило бы поддержанию, а не разрушению государства, а в-третьих,
в действительности большинство этих людей, если не все, не только не пожертвуют никогда своим спокойствием и радостью для поддержания государства, но никогда не пропустят случая воспользоваться для своего спокойствия и радости всем, чем только можно,
в ущерб государству.
И чем больше увеличивается расстояние между
действительностью и сознанием людей, тем больше растягивается и лицемерие. Но и лицемерию
есть пределы. И мне кажется, что мы
в наше время дошли до этого предела.
И как человек во сне не верит тому, чтобы то, что ему представляется
действительностью,
было бы точно
действительностью, и хочет проснуться к другой, настоящей
действительности, так точно и средний человек нашего времени не может
в глубине души верить тому, чтобы то ужасное положение,
в котором он находится и которое становится всё хуже и хуже,
было бы
действительностью, и хочет проснуться к настоящей
действительности, к
действительности уже живущего
в нем сознания.
Так же смутно представлялись ему и закрытые теперь шелком и бархатом плечи Софьи Васильевны, какими они должны
быть в действительности, но представление это было слишком страшно, и он постарался отогнать его.
Под утро мне приснился какой-то сои, в котором играл роль Бродский. Мы с ним ходили где-то по чудесным местам, с холмами и перелесками, засыпанными белым инеем, и видели зайцев, прыгавших в пушистом снегу, как это раз
было в действительности. Бродский был очень весел и радостен и говорил, что он вовсе не уезжает и никогда не уедет.
— Голубчик, это все не то… Да. Я считала их гораздо выше, чем они
есть в действительности. Во всей этой компании, включая сюда и Евгения Константиныча с Прейном, есть только один порядочный человек в смысле типичности — это лакей Евгения Константиныча, mister Чарльз.
Неточные совпадения
При первом столкновении с этой
действительностью человек не может вытерпеть боли, которою она поражает его; он стонет, простирает руки, жалуется, клянет, но
в то же время еще надеется, что злодейство,
быть может, пройдет мимо.
Она
была менее блестяща
в действительности, но зато
в живой
было и что-то такое новое привлекательное, чего не
было на портрете.
Степан Аркадьич
был бы для него самый приятный собеседник, но он ехал, как он говорил, на вечер,
в действительности же
в балет.
Но
в действительности, увидав ее
в среде этих чуждых для нее людей, с их новым для Дарьи Александровны хорошим тоном, ей
было неловко.
Прежде, если бы Левину сказали, что Кити умерла, и что он умер с нею вместе, и что у них дети ангелы, и что Бог тут пред ними, — он ничему бы не удивился; но теперь, вернувшись
в мир
действительности, он делал большие усилия мысли, чтобы понять, что она жива, здорова и что так отчаянно визжавшее существо
есть сын его.