Неточные совпадения
До какой степени мало известно всё то, что относится к вопросу непротивления, видно из того, что Гаррисон-сын, написавший превосходную, в 4-х
больших томах, биографию своего отца, этот Гаррисон-сын на вопрос мой о том, существует ли теперь общество непротивления и есть ли последователи его, отвечал мне, что, сколько ему известно, общество это распалось и последователей этого
учения не существует, тогда как в то время, когда он писал мне, жил в Массачусете, в Hopedale, Адин Баллу, участвовавший в трудах отца Гаррисона и посвятивший 50 лет жизни на проповедь устно и печатно
учения непротивления.
Узнав, таким образом, сущность
учения Хельчицкого, я с тем
большим нетерпением ожидал появления «Сети веры» в журнале Академии. Но прошел год, два, три — книга не появлялась. Только в 1888 году я узнал, что начатое печатание книги приостановилось. Я достал корректурные листы того, что было отпечатано, и прочел книгу. Книга во всех отношениях удивительная.
Так что сведения, полученные мною о том, в какой степени уже давно разъяснено и всё
больше и
больше разъясняется истинное значение
учения Христа, и о том, как относятся к этому разъяснению и исполнению
учения высшие, правящие классы не только в России, но в Европе и в Америке, убедили меня в том, что существует в этих правящих классах сознательно враждебное отношение к истинному христианству, выражающееся преимущественно замалчиванием всех проявлений его.
Зная, что противоречие, существующее между
учением Христа, которое мы на словах исповедуем, и всем строем нашей жизни нельзя распутать словами и, касаясь его, можно только сделать его еще очевиднее, они с
большей или меньшей ловкостью, делая вид, что вопрос о соединении христианства с насилием уже разрешен или вовсе не существует, обходят его [Знаю только одну не критику в точном смысле слова, но статью, трактующую о том же предмете и имеющую в виду мою книгу, немного отступающую от этого общего определения.
Такой взгляд на Христа и его
учение вытекает из моей книги. Но, к удивлению моему, из числа в
большом количестве появившихся на мою книгу критик, не было ни одной, ни русской, ни иностранной, которая трактовала бы предмет с той самой стороны, с которой он изложен в книге, т. е. которая посмотрела бы на
учение Христа как на философское, нравственное и социальное (говоря опять языком научных людей)
учение. Ни в одной критике этого не было.
Русские светские критики, очевидно не зная всего того, что было сделано по разработке вопроса о непротивлении злу, и даже иногда как будто предполагая, что это я лично выдумал правило непротивления злу насилием, нападали на самую мысль, опровергая, извращая ее и с
большим жаром выставляя аргументы, давным-давно уже со всех сторон разобранные и опровергнутые, доказывали, что человек непременно должен (насилием) защищать всех обиженных и угнетенных и что поэтому
учение о непротивлении злу насилием есть
учение безнравственное.
Доказательств
учения не выставлялось никаких, кроме истины, кроме соответствия
учения с истиной. Всё
учение состояло в познании истины и следовании ей, в
большем и
большем постигновении истины и
большем и
большем приближении к ней в делах жизни.
Большее или меньшее благо человека зависит по этому
учению не от той степени совершенства, до которого он достигает, а от
большего или меньшего ускорения движения.
Движение к совершенству мытаря Закхея, блудницы, разбойника на кресте по этому
учению большее благо, чем неподвижная праведность фарисея. Заблудшая овца дороже 99-ти незаблудших. Блудный сын, потерянная и опять найденная монета дороже любимее богом тех, которые не пропадали.
Исполнение
учения только в безостановочном движении — в постигновении всё высшей и высшей истины, и всё в
большем и
большем осуществлении ее в себе всё
большей и
большей любовью, а вне себя всё
большим и
большим осуществлением царства божия.
Чем шире распространялось христианство и чем
большую оно захватывало толпу неподготовленных людей, тем менее оно понималось, тем решительнее утверждалась непогрешимость понимания и тем менее становилась возможность понять истинный смысл
учения.
Оно и не могло быть иначе: главная особенность
учения Христа от всех прежних
учений состояла в том, что люди, принявшие его, всё
больше и
больше стремились понимать и исполнять
учение; церковное же
учение утверждало свое полное и окончательное понимание и исполнение его.
Ученик Христа,
учение которого состоит в вечном
большем и
большем постигновении
учения и
большем и
большем исполнении его, в движении к совершенству, не может именно потому, что он ученик Христа, утверждать про себя или про другого, что он понимает вполне
учение Христа и исполняет его; еще менее может утверждать это про какое-либо собрание.
На какой бы ступени понимания и совершенства ни находился ученик Христа, он всегда чувствует недостаточность своего и понимания и исполнения и всегда стремится к
большему и пониманию и исполнению. И потому утверждение про себя или про какое-либо собрание, что я или мы находимся в обладании совершенного понимания и исполнения
учения Христа, есть отречение от духа
учения Христа.
Они обращаются с его
учением так, как
большею частью, поправляя слова своего собеседника, говорят самоуверенные люди с тем, кого они считают много ниже себя: «Да, вы собственно хотите сказать то-то и то-то».
В этом освобождении — увеличении этой силы и состоит, по
учению Христа, истинная жизнь человека. Истинная жизнь, по прежним условиям, состоит в исполнении правил, закона; по
учению Христа она состоит в наибольшем приближении к указанному и сознаваемому каждым человеком в себе божескому совершенству, в
большем и
большем приближении к слиянию своей воли с волей божией, слиянию, к которому стремится человек и которое было бы уничтожением той жизни, какую мы знаем.
«Нельзя требовать слишком многого, — говорят обыкновенно люди, обсуживая требования христианского
учения, — нельзя требовать того, чтобы совсем не заботиться о будущем, как это сказано в Евангелии, но надо только не слишком много заботиться; нельзя отдавать бедным всего, но надо отдавать известную, определенную часть; не надо стремиться к девственности, но надо избегать разврата; не надо оставлять жену и детей, но надо не иметь к ним слишком
большого пристрастия» и т. д.
Всякое состояние по этому
учению есть только известная, сама по себе безразличная ступень к недостижимому совершенству и потому само по себе не составляет ни
большей, ни меньшей степени жизни.
— Максим Николаич, барин из-под Славяносербска, в прошлом годе тоже повез своего парнишку в учение. Не знаю, как он там в рассуждении наук, а парнишка ничего, хороший… Дай бог здоровья, славные господа. Да, тоже вот повез в ученье… В Славяносербском нету такого заведения, чтоб, стало быть, до науки доводить. Нету… А город ничего, хороший… Школа обыкновенная, для простого звания есть, а чтоб насчет
большого ученья, таких нету…. Нету, это верно. Тебя как звать?
Неточные совпадения
Существенные результаты такого
учения заключались в следующем: 1) что работать не следует; 2) тем менее надлежит провидеть, заботиться и пещись [Пещи́сь — заботиться, опекать.] и 3) следует возлагать упование и созерцать — и ничего
больше.
Поневоле пойдешь в трактир и станешь играть на биллиарде; а для того надобно уметь играть!» Я совершенно был убежден и с
большим прилежанием принялся за
учение.
Возвращаясь в город, мы, между деревень, наткнулись на казармы и на плац.
Большие желтые здания, в которых поместится до тысячи человек, шли по обеим сторонам дороги. Полковник сидел в креслах на открытом воздухе, на
большой, расчищенной луговине, у гауптвахты; молодые офицеры учили солдат.
Ученье делают здесь с десяти часов до двенадцати утра и с пяти до восьми вечера.
Баба ездил почти постоянно и всякий раз привозил с собой какого-нибудь нового баниоса, вероятно приятеля, желавшего посмотреть
большое судно, четырехаршинные пушки, ядра, с человеческую голову величиной, послушать музыку и посмотреть
ученье, военные тревоги, беганье по вантам и маневры с парусами.
Мы сели у окна, на самом сквозном ветру, и смотрели на огороженный забором плац с аллеею
больших тенистых деревьев, назначенный, по-видимому, для
ученья солдат.