Неточные совпадения
В холодный ноябрьский вечер Хаджи-Мурат въезжал
в курившийся душистым кизячным дымом чеченский немирной
аул Махкет.
Только что затихло напряженное пение муэдзина, и
в чистом горном воздухе, пропитанном запахом кизячного дыма, отчетливо слышны были из-за мычания коров и блеяния овец, разбиравшихся по тесно, как соты, слепленным друг с другом саклям
аула, гортанные звуки спорящих мужских голосов и женские и детские голоса снизу от фонтана.
Въехав
в середину
аула, Хаджи-Мурат поехал не по улице, ведшей к площади, а повернул влево,
в узенький проулочек.
Он знал, что жители
аула всякую минуту могли узнать про присутствие Хаджи-Мурата
в его доме и могли потребовать его выдачи.
В эту самую ночь из передовой крепости Воздвиженской,
в пятнадцати верстах от
аула,
в котором ночевал Хаджи-Мурат, вышли из укрепления за Чахгиринские ворота три солдата с унтер-офицером.
Месяца не было, но звезды ярко светили
в черном небе, и
в темноте видны были очертания крыш саклей и больше других здание мечети с минаретом
в верхней части
аула. От мечети доносился гул голосов.
Сзади слышны были перекликающиеся петухи
в ауле.
Ехавшие сзади скакали и скоро догнали Хаджи-Мурата. Их было человек двадцать верховых. Это были жители
аула, решившие задержать Хаджи-Мурата или по крайней мере, для очистки себя перед Шамилем, сделать вид, что они хотят задержать его. Когда они приблизились настолько, что стали видны
в темноте, Хаджи-Мурат остановился, бросив поводья, и, привычным движением левой руки отстегнув чехол винтовки, правой рукой вынул ее. Элдар сделал то же.
— Пиши: родился
в Цельмесе,
аул небольшой, с ослиную голову, как у нас говорят
в горах, — начал он.
Он ездил по
аулам, и народ выходил к нему, целовал полы его черкески и каялся
в грехах, и клялся не делать дурного.
— Пять лет, — отвечал Ханефи на вопрос Лорис-Меликова. — Я из одного
аула с ним. Мой отец убил его дядю, и они хотели убить меня, — сказал он, спокойно из-под сросшихся бровей глядя
в лицо Лорис-Меликова. — Тогда я попросил принять меня братом.
Позвал народ, снесли меня
в аул.
Бутлер с своей ротой бегом, вслед за казаками, вошел
в аул.
По всему
аулу стелился едкий дым, и
в дыму этом шныряли солдаты, вытаскивая из саклей, что находили, главное же — ловили и стреляли кур, которых не могли увезти горцы.
Роты построились за
аулом в колонну, и Бутлеру пришлось быть
в арьергарде.
Аул, разоренный набегом, был тот самый,
в котором Хаджи-Мурат провел ночь перед выходом своим к русским.
Садо, у которого останавливался Хаджи-Мурат, уходил с семьей
в горы, когда русские подходили к
аулу.
Вернувшись
в свой
аул, Садо нашел свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена.
Семья Хаджи-Мурата вскоре после того, как он вышел к русским, была привезена
в аул Ведено и содержалась там под стражею, ожидая решения Шамиля. Женщины — старуха Патимат и две жены Хаджи-Мурата — и их пятеро малых детей жили под караулом
в сакле сотенного Ибрагима Рашида, сын же Хаджи-Мурата, восемнадцатилетний юноша Юсуф, сидел
в темнице, то есть
в глубокой, более сажени, яме, вместе с четырьмя преступниками, ожидавшими, так же как и он, решения своей участи.
Весь народ большого
аула Ведено стоял на улице и на крышах, встречая своего повелителя, и
в знак торжества также стрелял из ружей и пистолетов.
Проехав
аул, Шамиль въехал
в большой двор, примыкавший к внутреннему,
в котором находился сераль Шамиля.
После напряжения похода, не столько физического, сколько духовного, потому что Шамиль, несмотря на гласное признание своего похода победой, знал, что поход его был неудачен, что много
аулов чеченских сожжены и разорены, и переменчивый, легкомысленный народ, чеченцы, колеблются, и некоторые из них, ближайшие к русским, уже готовы перейти к ним, — все это было тяжело, против этого надо было принять меры, но
в эту минуту Шамилю ничего не хотелось делать, ни о чем не хотелось думать.
Жители кумыцкого
аула Таш-Кичу, питавшие большое уважение к Хаджи-Мурату и много раз приезжавшие
в укрепление, чтобы только взглянуть на знаменитого наиба, за три дня до отъезда Хаджи-Мурата послали к нему послов просить его
в пятницу
в их мечеть.
Жизнь обитателей передовых крепостей на чеченской линии шла по-старому. Были с тех пор две тревоги, на которые выбегали роты и скакали казаки и милиционеры, но оба раза горцев не могли остановить. Они уходили и один раз
в Воздвиженской угнали восемь лошадей казачьих с водопоя и убили казака. Набегов со времени последнего, когда был разорен
аул, не было. Только ожидалась большая экспедиция
в Большую Чечню вследствие назначения нового начальника левого фланга, князя Барятинского.
Шамиль захватил его семью и, держа ее
в плену, обещал раздать женщин по
аулам и убить или ослепить сына.
Тревога дана была везде, и не только все бывшие
в наличности казаки были посланы за бежавшими, но собраны были и все, каких можно было собрать, милиционеры из мирных
аулов. Объявлено было тысячу рублей награды тому, кто привезет живого или мертвого Хаджи-Мурата. И через два часа после того, как Хаджи-Мурат с товарищами ускакали от казаков, больше двухсот человек конных скакали за приставом отыскивать и ловить бежавших.
Вправо от дороги виднелись сакли и минарет
аула Беларджика, налево были поля, и
в конце их виднелась река.
Неточные совпадения
— Хорошо! — сказал Азамат и поскакал
в аул.
— Послушай, — сказал твердым голосом Азамат, — видишь, я на все решаюсь. Хочешь, я украду для тебя мою сестру? Как она пляшет! как поет! а вышивает золотом — чудо! Не бывало такой жены и у турецкого падишаха… Хочешь? дождись меня завтра ночью там
в ущелье, где бежит поток: я пойду с нею мимо
в соседний
аул — и она твоя. Неужели не стоит Бэла твоего скакуна?
Много красавиц
в аулах у нас, // Звезды сияют во мраке их глаз. // Сладко любить их, завидная доля; // Но веселей молодецкая воля. // Золото купит четыре жены, // Конь же лихой не имеет цены: // Он и от вихря
в степи не отстанет, // Он не изменит, он не обманет.
Вот он раз и дождался у дороги, версты три за
аулом; старик возвращался из напрасных поисков за дочерью; уздени его отстали, — это было
в сумерки, — он ехал задумчиво шагом, как вдруг Казбич, будто кошка, нырнул из-за куста, прыг сзади его на лошадь, ударом кинжала свалил его наземь, схватил поводья — и был таков; некоторые уздени все это видели с пригорка; они бросились догонять, только не догнали.
При этом имени глаза Казбича засверкали, и он отправился
в аул, где жил отец Азамата.