Неточные совпадения
Он рассказывал мне про моего отца, про
то, как он сошелся с ним, как они весело жили когда-то, когда еще я сидела за книгами и игрушками; и отец мой в его рассказах в первый раз представлялся мне простым и милым человеком, каким я не
знала его до сих пор.
Мне неловко было молчать после
того, что было сказано, но что сказать, я не
знала.
Души же моей он не
знал; потому что любил ее, потому что в
то самое время она росла и развивалась, и тут-то я могла обманывать и обманывала его.
И удивительно, мне подумалось, каким необыкновенным чутьем угадывала я тогда все
то, что хорошо и что надо бы любить; хотя я тогда еще решительно не
знала, что хорошо и что надо любить.
Даже Катя, которую я
знала и любила, как себя, и
та изменилась в моих глазах.
— Отлично! этот народ везде отличный. Чем больше его
знаешь,
тем больше любишь.
— Этого я не
знаю, — отвечал он, — у каждого человека есть свои слова. А есть чувство, так оно выразится. Когда я читаю романы, мне всегда представляется, какое должно быть озадаченное лицо у поручика Стрельского или у Альфреда, когда он скажет: «Я люблю тебя, Элеонора!» — и думает, что вдруг произойдет необыкновенное; и ничего не происходит ни у ней, ни у него, —
те же самые глаза и нос, и все
то же самое.
Как будто это могло помешать мне промочить ноги. Но тогда это всем нам троим было понятно и ничуть не странно. Он никогда не подавал мне руки, но теперь я сама взяла ее, и он не нашел этого странным. Мы втроем сошли с террасы. Весь этот мир, это небо, этот сад, этот воздух, были не
те, которые я
знала.
Катя не напоминала нам, что поздно, и мы, разговаривая о самых пустых вещах, просидели, сами не
зная того, до третьего часа утра.
Зачем? почему? как это должно случиться? — я ничего не
знала, но я с
той минуты верила и
знала, что это так будет. Уже совсем рассвело и народ стал подыматься, когда я вернулась в свою комнату.
Я думала и о
том, что бы сказал Сергей Михайлыч,
узнав этот поступок, и радовалась
тому, что никто никогда не
узнает его.
Но я думала теперь о нем совсем не так, как в
ту ночь, когда в первый раз
узнала, что люблю его, я думала о нем — как о себе, невольно присоединяя его к каждой мысли о своем будущем.
Никогда с
тех пор, как я его
знала, я не была так спокойна и самостоятельна с ним, как в это утро.
— Послушайте, — сказала я, — вы
знаете, какой день нынче для меня. По многому этот день очень важен. Ежели я вас спрашиваю,
то не для
того, чтобы показать участие (вы
знаете, что я привыкла к вам и люблю вас), я спрашиваю потому, что мне нужно
знать. Зачем вы едете?
Но, несмотря на
то, что он говорил — и я
знала, что говорил правду, — что без меня он не живет, он никогда не проводил целого дня со мной и старался продолжать заниматься своими делами.
Я надеялся и не надеялся,
то мне казалось, что вы кокетничаете,
то верилось, и сам не
знал, что я буду делать.
В этот вечер я долго играла ему, а он ходил по комнате и шептал что-то. Он имел привычку шептать, и я часто спрашивала у него, что он шепчет, и он всегда, подумав, отвечал мне именно
то, что он шептал: большею частью стихи и иногда ужасный вздор, но такой вздор, по которому я
знала настроение его души.
Мне казалось, чем больше
знаешь добрых людей,
тем лучше, а все были добрые.
Дождался
того, что мне нынче стыдно и больно стало, как никогда; больно за себя, когда твой друг своими грязными руками залез мне в сердце и стал говорить о ревности, моей ревности, к кому же? к человеку, которого ни я, ни ты не
знаем.
Мне показалось, что все заметили мою неловкую застенчивость в
то время, как я говорила с принцем, заметили его странный поступок; бог
знает, как они могли объяснять это: уж не
знают ли они нашего разговора с мужем?
Я была уверена, что
знала все, что он сделает, что скажет, как посмотрит; и ежели он делал или смотрел не так, как я ожидала,
то мне уже казалось, что это он ошибся.
Мне было тогда двадцать один год, состояние наше, я думала, было в цветущем положении, от семейной жизни я не требовала ничего сверх
того, что она мне давала; все, кого я
знала, мне казалось, любили меня; здоровье мое было хорошо, туалеты мои были лучшие на водах, я
знала, что я была хороша, погода была прекрасна, какая-то атмосфера красоты и изящества окружала меня, и мне было очень весело.
— Ах! мой друг, уволь от чувствительных сцен, — сказал он холодно, — что ты в деревню хочешь, это прекрасно, потому что и денег у нас мало; а что навсегда,
то это мечта. Я
знаю, что ты не уживешь. А вот чаю напейся, это лучше будет, — заключил он, вставая, чтобы позвонить человека.
Знаю и
то, что ты скажешь одно, а сделаешь другое.
— Разве я виновата в
том, что не
знала жизни, а ты меня оставил одну отыскивать…
— Не
знаю, в чем ты упрекаешь меня, — начал он, — ежели в
том, что я уже не так любил тебя, как прежде…
Как в
тот год, когда я только
узнал тебя, я ночи проводил без сна, думая о тебе, и делал сам свою любовь, и любовь эта росла и росла в моем сердце, так точно и в Петербурге и за границей я не спал ужасные ночи и разламывал, разрушал эту любовь, которая мучила меня.
— Нет, я неправду говорил, что не жалею прошлого; нет, я жалею, я плачу о
той прошедшей любви, которой уж нет и не может быть больше. Кто виноват в этом? не
знаю. Осталась любовь, но не
та, осталось ее место, но она вся выболела, нет уж в ней силы и сочности, остались воспоминания и благодарность, но…
Неточные совпадения
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы,
то есть, не поможете в нашей просьбе,
то уж не
знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не
знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет,
то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом,
то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович. А черт его
знает, что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник, а может быть, и
того еще хуже.
Хлестаков. Право, не
знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не
те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с
тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра
тому кобелю, которого вы
знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у
того и у другого.