Неточные совпадения
— Ведь я не делаю вам предложенья, — сказал он, смеясь, — но по правде скажите, ведь не о таком
муже вы мечтаете, когда по вечерам одни гуляете по аллее; и ведь это
было бы несчастье?
Муж не мог еще переварить всего этого так, чтобы все
было только смешно и жалко,
был раздражен и оттого не хотел говорить со мною.
То же неожиданно для меня и в кругу светском и казавшемся мне самым лучшим; у
мужа открылось много знакомых, о которых он никогда не говорил мне; и часто мне странно и неприятно
было слышать от него строгие суждения о некоторых из этих людей, казавшихся мне такими добрыми.
Одно, чем могла
быть вредна для меня светская жизнь, думала я,
была возможность увлечения одним из людей, встречаемых мною в свете, и ревность моего
мужа; но он так верил в меня, казался так спокоен и равнодушен, и все эти молодые люди казались мне так ничтожны в сравнении с ним, что и единственная, по моим понятиям, опасность света не казалась страшна мне.
Но, несмотря на то, внимание многих людей в свете доставляло мне удовольствие, льстило самолюбию, заставляло думать, что
есть некоторая заслуга в моей любви к
мужу, и делало мое обращение с ним самоувереннее и как будто небрежнее.
На Фоминой, когда мы уже собирались ехать, все
было уложено, и
муж, делавший уже покупки подарков, вещей, цветов для деревенской жизни,
был в особенно нежном и веселом расположении духа, кузина неожиданно приехала к нам и стала просить остаться до субботы, с тем чтоб ехать на раут к графине Р. Она говорила, что графиня Р. очень звала меня, что бывший тогда в Петербурге принц М. еще с прошлого бала желал познакомиться со мной, только для этого и ехал на раут и говорил, что я самая хорошенькая женщина в России.
Я видела, что он
был взволнован больше, чем обыкновенно; это меня мучило, и я ничего не обещала кузине. Только что она уехала, я пошла к
мужу. Он задумчиво ходил взад и вперед и не видал и не слыхал, как я на цыпочках вошла в комнату.
— Мерзко, что принц нашел тебя хорошенькою и что ты из-за этого бежишь ему навстречу, забывая и
мужа, и себя, и достоинство женщины, и не хочешь понять тою, что должен за тебя чувствовать твой
муж, ежели в тебе самой нет чувства достоинства; напротив, ты приходишь говорить
мужу, что ты жертвуешь, то
есть «показаться его высочеству для меня большое счастье, но я жертвую им».
Я пошла не к нему, а в свою комнату, где долго сидела одна и плакала, с ужасом вспоминая каждое слово бывшего между нами разговора, заменяя эти слова другими, прибавляя другие, добрые слова и снова с ужасом и чувством оскорбления вспоминая то, что
было. Когда я вечером вышла к чаю и при С., который
был у нас, встретилась с
мужем, я почувствовала, что с нынешнего дня целая бездна открылась между нами. С. спросил меня, когда мы едем. Я не успела ответить.
Я испугалась звука этого простого голоса и робко оглянулась на
мужа. Глаза его смотрели прямо на меня, взгляд их
был зол и насмешлив, голос
был ровен и холоден.
Я тоже покраснела, мне стыдно стало за то понятие, которое должен
был получить принц обо мне и особенно о
муже.
Я знала очень хорошо, что это
был муж мой, не какой-нибудь новый, неизвестный человек, а хороший человек, —
муж мой, которого я знала, как самое себя.
Одним словом, это
был мой
муж и больше ничего.
Смерть его матери
была для него большим горем; ему тяжело
было, как он говорил, после нее жить в Никольском, а хотя мне и жалко
было ее и я сочувствовала горю
мужа, мне
было теперь приятнее и спокойнее в деревне.
Он
был молод, хорош собой, элегантен и, главное, улыбкой и выражением лба похож на моего
мужа, хотя и гораздо лучше его.
Он поражал меня этим сходством, хотя в общем, в губах, во взгляде, в длинном подбородке, вместо прелести выражения доброты и идеального спокойствия моего
мужа, у него
было что-то грубое, животное.
Муж мой
был знаком с ним и еще больше, чем с другими нашими знакомыми, для которых он
был только
муж своей жены, держал себя холодно и высокомерно.
Мужа не
было в это время; он поехал на несколько дней в Гейдельберг, ожидая конца моего курса, чтоб ехать в Россию, и изредка приезжал ко мне.
Я думала в это время о
муже, о сыне, о России; чего-то мне совестно
было, чего-то жалко, чего-то хотелось, и я торопилась скорей домой, в свою одинокую комнату в Hôtel de Bade, чтобы на просторе обдумать все то, что только сейчас поднялось у меня в душе.
Так понятно мне
было его лицо: этот видневшийся из-под соломенной шляпы крутой низкий лоб, похожий на лоб моего
мужа, этот красивый прямой нос с раздутыми ноздрями, эти длинные остро-припомаженные усы и бородка, эти гладко выбритые щеки и загорелая шея.
— Je vous aime [Я люблю вас (франц.).], — прошептал он голосом, который
был так похож на голос моего
мужа.
Поцелуй стыдом жег мне щеку, и мысль о
муже и ребенке
была мне невыносима.
Но только что я вошла в комнату к
мужу и увидела его спокойное, хотя и удивленное лицо, я почувствовала, что мне нечего
было говорить ему, не в чем признаваться и не в чем просить его прощения. Невысказанное горе и раскаяние должны
были оставаться во мне.
Отношения наши с
мужем продолжали
быть тоже холодно-дружелюбные, как и во время нашей городской жизни, но в деревне каждая половица, каждая стена, диван напоминали мне то, чем он
был для меня, и то, что я утратила.
— Иван Сергеич! — проговорил
муж, пальцем трогая его под подбородочек. Но я опять быстро закрыла Ивана Сергеича. Никто, кроме меня, не должен
был долго смотреть на него. Я взглянула на
мужа, глаза его смеялись, глядя в мои, и мне в первый раз после долгого времени легко и радостно
было смотреть в них.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. А! так это тот самый, о котором
было писано
мужу.
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках // В Екатеринин день, // И горя словно не
было! // Запела, как певала я // В родительском дому. // Мы
были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно
было встретить отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где
муж? Где сын? Как в пустой дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
В минуты, когда мысль их обращается на их состояние, какому аду должно
быть в душах и
мужа и жены!
Г-жа Простакова (к
мужу). Завтре в шесть часов, чтоб карета подвезена
была к заднему крыльцу. Слышишь ли ты? Не прозевай.