Неточные совпадения
Вот я и сказал, что хотел сказать; но
тяжелое раздумье одолевает меня. — Может, не надо было говорить этого. Может быть, то, что я сказал, принадлежит к одной из тех злых истин, которые бессознательно таясь в душе каждого, не должны быть высказываемы, чтобы не
сделаться вредными, как осадок вина, который не надо взбалтывать, чтобы не испортить его.
На другой день было как-то особенно душно и жарко. На западе толпились большие кучевые облака. Ослепительно яркое солнце перешло уже за полдень и изливало на землю горячие лучи свои. Все живое попряталось от зноя. Властная истома погрузила всю природу в дремотное состояние. Кругом сделалось тихо — ни звука, и даже самый воздух
сделался тяжелым и неподвижным.
Последние искры безумия угасли в глазах Бек-Агамалова. Ромашов быстро замигал веками и глубоко вздохнул, точно после обморока. Сердце его забилось быстро и беспорядочно, как во время испуга, а голова опять
сделалась тяжелой и теплой.
Голова
сделалась тяжелой, в ушах шумело, в темени я ощущал тупую беспрестанную боль, — точно кто-то давил на него мягкой, но сильной рукой.
Оставалось продолжать роль «оригинала», которая
делалась тяжелой именно теперь, когда просто хотелось жить, как жили все другие, не оригиналы.
Неточные совпадения
Несмотря на всё это, к концу этого дня все, за исключением княгини, не прощавшей этот поступок Левину,
сделались необыкновенно оживлены и веселы, точно дети после наказанья или большие после
тяжелого официального приема, так что вечером про изгнание Васеньки в отсутствие княгини уже говорилось как про давнишнее событие.
Когда матушка улыбалась, как ни хорошо было ее лицо, оно
делалось несравненно лучше, и кругом все как будто веселело. Если бы в
тяжелые минуты жизни я хоть мельком мог видеть эту улыбку, я бы не знал, что такое горе. Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она не изменяет его, то оно обыкновенно; если она портит его, то оно дурно.
Покойного Одинцова она едва выносила (она вышла за него по расчету, хотя она, вероятно, не согласилась бы
сделаться его женой, если б она не считала его за доброго человека) и получила тайное отвращение ко всем мужчинам, которых представляла себе не иначе как неопрятными,
тяжелыми и вялыми, бессильно докучливыми существами.
Вообще дядя был как-то пугающе случайным и чужим, в столовой мебель потеряла при нем свой солидный вид, поблекли картины, многое,
отяжелев,
сделалось лишним и стесняющим.
Опять
тяжелая пауза. Привалову
сделалось жаль не себя, а этого хорошего старика, который теперь рыдал как ребенок.