— Знаешь, я до того привык к этим бомбам, что, я уверен, в России в
звездную, ночь мне будет казаться, что это всё бомбы: так привыкнешь.
Направо туманно-враждебно шумело и чернело море, отделяясь бесконечно-ровной черной линией от
звездного, светло-сероватого в слиянии горизонта; и далеко где-то светились огни на неприятельском флоте.
Над головами стояло высокое
звездное небо, по которому беспрестанно пробегали огненные полосы бомб; налево, в аршине, маленькое отверстие вело в другой блиндаж, в которое виднелись ноги и спины матросов, живших там, и слышались пьяные голоса их; впереди виднелось возвышение порохового погреба, мимо которого мелькали фигуры согнувшихся людей, и на котором, на самом верху, под пулями и бомбами, которые беспрестанно свистели в этом месте, стояла какая-то высокая фигура в черном пальто, с руками в карманах, и ногами притаптывала землю, которую мешками носили туда другие люди.