Неточные совпадения
Сначала, когда были
рабы, доказывалось, что бог определил положения людей —
рабов и господ, и те и другие должны быть довольны своим положением, так как
рабам будет
лучше на том свете; господа же должны быть милостивы к
рабам; потом же, когда
рабы были освобождены, доказывалось, что богатство вверено богом одним людям для того, чтобы они употребляли часть его на благие дела.
Переходы нашей жизни из одного состояния в другое определяются не совершаемыми по нашей воле заметными нам поступками: браком, переменою места жительства или деятельности и т. п., но мыслями, которые приходят во время прогулки, среди ночи, за едою, в особенности теми мыслями, которые, охватывая всё наше прошедшее, говорят нам: «Ты поступил так, но
лучше было бы поступить иначе». И все наши дальнейшие поступки, как
рабы, служат этим мыслям, исполняют их волю.
Неточные совпадения
— Мысль, что «сознание определяется бытием», — вреднейшая мысль, она ставит человека в позицию механического приемника впечатлений бытия и не может объяснить, какой же силой покорный
раб действительности преображает ее? А ведь действительность никогда не была — и не будет! —
лучше человека, он же всегда был и будет не удовлетворен ею.
Разумеется, объяснять было нечего, я писал уклончивые и пустые фразы в ответ. В одном месте аудитор открыл фразу: «Все конституционные хартии ни к чему не ведут, это контракты между господином и
рабами; задача не в том, чтоб
рабам было
лучше, но чтоб не было
рабов». Когда мне пришлось объяснять эту фразу, я заметил, что я не вижу никакой обязанности защищать конституционное правительство и что, если б я его защищал, меня в этом обвинили бы.
— Вот ты и осудил меня, а как в писании сказано: «Ты кто еси судий чуждему
рабу: своему господеви стоишь или падаешь…» Так-то, родимые мои! Осудить-то легко, а того вы не подумали, что к мирянину приставлен всего один бес, к попу — семь бесов, а к чернецу — все четырнадцать. Согрели бы вы меня
лучше водочкой, чем непутевые речи заводить про наше иноческое житие.
— Я думаю, поутру, часов до двенадцати, когда он бывает еще начальником, а после этого часа он обыкновенно делается сам ничтожнейшим
рабом, которого бранят, и потому поутру
лучше, — отвечал Белавин явно уж насмешливым и даже неприязненным тоном.
— Запнулся! — захохотал Ставрогин. — Нет, я вам скажу
лучше присказку. Вы вот высчитываете по пальцам, из каких сил кружки составляются? Всё это чиновничество и сентиментальность — всё это клейстер
хороший, но есть одна штука еще получше: подговорите четырех членов кружка укокошить пятого, под видом того, что тот донесет, и тотчас же вы их всех пролитою кровью, как одним узлом, свяжете.
Рабами вашими станут, не посмеют бунтовать и отчетов спрашивать. Ха-ха-ха!