Неточные совпадения
Настоящая вера не в том, чтобы знать, в какие
дни есть постное, в какие ходить в храм и какие слушать и читать молитвы, а в том, чтобы всегда жить доброю жизнью в
любви со всеми, всегда поступать с ближними, как хочешь, чтобы поступали с тобой.
Говорят, что не надо любить себя. Но без
любви к себе не было бы жизни.
Дело только в том, чтó любить в себе: свою душу или свое тело.
Если ты понял, что главное
дело в жизни —
любовь, то, сойдясь с человеком, ты будешь думать не о том, чем может быть полезен тебе этот человек, а о том, как и чем ты можешь быть полезен ему. Делай только так, и ты во всем будешь успевать больше, чем если бы ты заботился о себе.
Мы всё находим, только самих себя не умеем найти. Удивительное
дело! Человек живет на свете много лет и не может заметить за собою, когда он чувствует себя лучше всего. Только бы замечал это человек, и ему ясно станет, в чем его истинное благо; ясно станет то, что хорошо ему бывает только тогда, когда в душе его
любовь к людям.
Не смотрите на мир и на
дела людей, а взгляните в свою душу, и вы найдете в ней то благо, которого ищете там, где его нет, — найдете
любовь, а найдя
любовь, узнаете, что благо это так велико, что тот, кто имеет его, не будет желать уже ничего другого.
Часто люди думают, что если они любят ближних, то они этим заслужили перед богом. А
дело совсем напротив. Если любишь ближних, то не ты заслужил перед богом, а бог дал тебе то, чего ты не заслужил, дал самое большее благо в жизни —
любовь.
И святой сказал: «Ничего из этого не желаю, потому что господу богу подобает избавлять людей от того, что он посылает им: от нужды и страданий, от болезней и от преждевременной смерти.
Любви же от людей я боюсь. Боюсь, как бы
любовь людская не соблазнила меня, не помешала мне в одном главном моем
деле, в том, чтобы увеличить в себе
любовь к богу и к людям».
Хорошо бы было, если бы это заблуждение оставалось только заблуждением ума; но
дело в том, что удовлетворение похотей тела загрязняет душу, так что человек, загрязнивший похотливой жизнью свою душу, уже теряет способность находить свое благо в
любви.
Дело человека в этой жизни в том, чтобы исполнять волю бога. Воля бога в том, чтобы человек увеличивал в себе
любовь и проявлял ее в мире. Что же может делать человек для того, чтобы проявлять в себе
любовь? Одно: устранять всё то, что метает ее проявлению. Что же мешает этому? Грехи мешают проявлению
любви.
Если
любовь сильна, и не на одних словах, то надо показать ее на
деле.
«Кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, — как пребывает в том
любовь божия? Дети мои! станем любить не словом или языком, но
делом и истиной».
Вера в чудеса, подтверждающая, по их мнению, истинность исповедания, была главное, вера же в самое учение Христа была
дело второстепенное, часто и вовсе забытое или непонимаемое, как, например, это видно в Деяниях же, из казни Анании во имя Христа, учителя
любви, прощения.
И мудрец ответил: «
Дело самое важное — то, чтобы быть в
любви со всеми людьми, потому что в этом
дело жизни всякого человека.
Главное
дело в жизни —
любовь. А любить нельзя ни в прошедшем, ни в будущем. Любить можно только в настоящем, сейчас, сию минуту.
Надо не думать о будущем, а только в настоящем стараться делать жизнь радостной для себя и других. «Завтрашний
день печется сам о себе». Это великая правда. Тем-то и хороша жизнь, что никак не знаешь, что нужно для будущего. Одно наверное нужно и годится всегда — в настоящую минуту
любовь к людям.
И
любовь не только слово, но это
дела, которые мы делаем для блага других.
Помни, что если ты можешь сделать хорошее
дело, оказать
любовь кому-нибудь, то надо делать это сейчас, потому что пройдет случай и не возвратится.
Для того, чтобы заставить себя поступать хорошо, почаще вспоминай о том, что непременно очень скоро умрешь. Только представь себе живо, что ты накануне смерти, и ты наверное не будешь ни хитрить, ни обманывать, ни лгать, ни осуждать, ни бранить, ни злобствовать, ни отнимать чужое. Накануне смерти можно делать только самые простые добрые
дела: помочь другому, утешить, оказать ему
любовь. А эти
дела и всегда самые нужные и радостные. От этого хорошо всегда, а особенно, когда запутался, думать о смерти.
Левин по этому случаю сообщил Егору свою мысль о том, что в браке главное
дело любовь и что с любовью всегда будешь счастлив, потому что счастье бывает только в себе самом. Егор внимательно выслушал и, очевидно, вполне понял мысль Левина, но в подтверждение ее он привел неожиданное для Левина замечание о том, что, когда он жил у хороших господ, он всегда был своими господами доволен и теперь вполне доволен своим хозяином, хоть он Француз.
Неточные совпадения
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют.
Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная
любовь ваша…
Для Константина народ был только главный участник в общем труде, и, несмотря на всё уважение и какую-то кровную
любовь к мужику, всосанную им, как он сам говорил, вероятно с молоком бабы-кормилицы, он, как участник с ним в общем
деле, иногда приходивший в восхищенье от силы, кротости, справедливости этих людей, очень часто, когда в общем
деле требовались другие качества, приходил в озлобление на народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь.
Константин Левин чувствовал, что ему остается только покориться или признаться в недостатке
любви к общему
делу. И это его оскорбило и огорчило.
Любовь к женщине он не только не мог себе представить без брака, но он прежде представлял себе семью, а потом уже ту женщину, которая даст ему семью. Его понятия о женитьбе поэтому не были похожи на понятия большинства его знакомых, для которых женитьба была одним из многих общежитейских
дел; для Левина это было главным
делом жизни, от которогo зависело всё ее счастье. И теперь от этого нужно было отказаться!
Одно время, читая Шопенгауера, он подставил на место его воли —
любовь, и эта новая философия
дня на два, пока он не отстранился от нее, утешала его; но она точно так же завалилась, когда он потом из жизни взглянул на нее, и оказалась кисейною, негреющею одеждой.