Неточные совпадения
Считается большим непростительным грехом надругаться над иконами, священными книгами,
храмами, и не считается грехом надругательство над
человеком. А между тем
в человеке,
в самом испорченном, живет то, что выше всего человеческого. Все же книги, иконы,
храмы — только произведения рук человеческих.
Если бы был такой огромный
храм,
в котором свет шел бы сверху только
в самой середине, то для того, чтобы сойтись
людям в этом
храме, им всем надо было бы только идти на свет
в середину. То же и
в мире. Иди все
люди к богу, и все сойдутся.
Только посмотреть на жизнь, ведомую
людьми в нашем мире, посмотреть на Чикаго, Париж, Лондон, все города, все заводы, железные дороги, машины, войска, пушки, крепости,
храмы, книгопечатни, музеи, 30-этажные дома и т. п., и задать себе вопрос, что надо сделать прежде всего для того, чтобы
люди могли жить хорошо? Ответить можно наверное одно: прежде всего перестать делать всё то лишнее, что теперь делают
люди. А это лишнее
в нашем европейском мире — это 0,99 всей деятельности
людей.
Вот что писал Сенека своему другу: «Ты хорошо делаешь, любезный Люциний, что стараешься сам своими силами держать себя
в хорошем и добром духе. Всякий
человек всегда может сам себя так настроить. Для этого не нужно подымать руки к небу и просить сторожа при
храме пустить нас поближе к богу, чтобы он нас расслышал: бог всегда близко к нам, он внутри нас.
В нас живет святой дух, свидетель и страж всего хорошего и дурного. Он обходится с нами, как мы обходимся с ним. Если мы бережем его, он бережет нас».
Входная дверь
в храм истины и блага низкая. Войдут
в храм только те, которые пригнутся. И хорошо тем, кто пройдет
в дверь.
В храме же великий простор и свобода, и
люди там все любят друг друга, помогают друг другу и не знают горя.
Неточные совпадения
— И природа пустяки
в том значении,
в каком ты ее понимаешь. Природа не
храм, а мастерская, и
человек в ней работник.
Толкались
люди, шагая встречу, обгоняя, уходя от них, Самгин зашел
в сквер
храма Христа, сел на скамью, и первая ясная его мысль сложилась вопросом: чем испугал жандарм?
Клим Самгин подумал: упади она, и погибнут сотни
людей из Охотного ряда, из Китай-города, с Ордынки и Арбата, замоскворецкие
люди из пьес Островского. Еще большие сотни,
в ужасе пред смертью, изувечат, передавят друг друга. Или какой-нибудь иной ужас взорвет это крепко спрессованное тело, и тогда оно, разрушенное, разрушит все вокруг, все здания,
храмы, стены Кремля.
Самгин не впервые сидел
в этом
храме московского кулинарного искусства, ему нравилось бывать здесь, вслушиваться
в разноголосый говор солидных
людей, ему казалось, что, хмельные от сытости, они, вероятно, здесь более откровенны, чем где-либо
в другом месте.
Ежедневно,
в час вечерней службы во
храмах, к деревянным кладкам, на которых висели колокола Оконишникова и других заводов, подходил пожилой
человек в поддевке,
в теплой фуражке.