Принимала такая же добродушная, как и он, жена его в бархатном пюсовом платье, в брильянтовой
фероньерке на голове и с открытыми старыми, пухлыми, белыми плечами и грудью, как портреты Елизаветы Петровны.
Я любил и хозяйку в
фероньерке, с ее елисаветинским бюстом, и ее мужа, и ее гостей, и ее лакеев, и даже дувшегося на меня инженера Анисимова.