Неточные совпадения
Можно не соглашаться с этими определениями жизни, можно предполагать, что определения эти могут быть выражены точнее и яснее, но нельзя не видеть того, что определения эти таковы, что признание их,
уничтожая противоречие жизни и заменяя стремление к недостижимому благу
личности другим стремлением — к неуничтожаемому страданиями и смертью благу, дает жизни разумный смысл.
Животная
личность страдает. И эти-то страдания и облегчение их и составляют главный предмет деятельности любви. Животная
личность, стремясь к благу, стремится каждым дыханием к величайшему злу — к смерти, предвидение которой нарушало всякое благо
личности. А чувство любви не только
уничтожает этот страх, но влечет человека к последней жертве своего плотского существования для блага других.
Ведь затем-то я и человек —
личность, чтобы я понимал страдания других
личностей, и затем-то я — разумное сознание, чтобы в страдании каждой отдельной
личности я видел общую причину страдания — заблуждения, и мог
уничтожить ее в себе и других.
И потому всякое противление злу злом есть лишение блага, всякое любовное отвечание на зло есть приобретение блага, и такого блага, которое,
уничтожая личность и потому давая высшее благо, уничтожает вместе с тем и всякое страдание и, главное, вызывающее сопротивление пугало — страх смерти.
Неточные совпадения
Марксизм не только ограничивал, он почти
уничтожал значение
личности в истории.
Напротив,
уничтожая права
личности, ставя страх и покорность основою воспитания и нравственности, эти начала только и могут обусловливать собою произвол, угнетение и обман.
Характеристика этих людей —
уничтожать свою
личность всегда, везде и чуть не перед всеми, а в общих делах разыгрывать даже не второстепенную, а третьестепенную роль.
Над Сергеичем Пузич только важничал, но перед Петрухой — другое дело: тот его, видимо,
уничтожал своею
личностью и чувствовал, кажется, особое наслаждение топтать его в грязь по всем распоряжениям в работе. Достаточно было Пузичу выбрать какое-нибудь бревно и положить его на углы, для пригонки, как Петр подходил, осматривал и распоряжался, чтоб бревно это сбросили, а тащили другое.
Некоторые находили, что мало показан Петр I; но я не могу и с этим согласиться: более показать Петра I было невозможно и не должно; его огромная
личность закрыла бы весь роман и, заставив побледнеть или
уничтожив все другие интересы — все бы не удовлетворила читателя.