Неточные совпадения
Самое обычное явление, например, в научном мире — слышать и читать рассуждения о происхождении
жизни из игры физических, механических
сил.
Да едва ли не большинство научных людей держится этого… затрудняюсь, как сказать… мнения не мнения, парадокса не парадокса, а скорее шутки или загадки. Утверждается, что
жизнь происходит от игры физических и механических
сил, — тех физических
сил, которые мы назвали физическими и механическими только в противоположность понятию
жизни.
Гибнут добросовестные труженики, посвящающие свою
жизнь на изучение почти ненужного, гибнут материальные
силы людей, направляясь туда, куда не нужно, гибнут молодые поколения, направляемые на самую праздную деятельность Киф Мокеевичей, возведенную на степень высшего служения человечеству.
Во всей деятельности этой науки видишь не столько желание исследовать явления
жизни, сколько одну, всегда присущую заботу доказать справедливость своего основного догмата. Что потрачено
сил на попытки объяснений происхождения органического из неорганического и психической деятельности из процессов организма? Не переходит органическое в неорганическое: поищем на дне моря — найдем штуку, которую назовем ядром, монерой.
Споры о том, что не касается
жизни, именно о том, отчего происходит
жизнь: анимизм ли это, витализм ли, или понятие еще особой какой
силы, скрыли от людей главный вопрос
жизни, — тот вопрос, без которого понятие
жизни теряет свой смысл, и привели понемногу людей науки, — тех, которые должны вести других, — в положение человека, который идет и даже очень торопится, но забыл, куда именно.
Но мало и этого: начиная испытывать ослабление
сил и болезни, и глядя на болезни и старость, смерть других людей, он замечает еще и то, что и самое его существование, в котором одном он чувствует настоящую, полную
жизнь, каждым часом, каждым движением приближается к ослаблению, старости, смерти; что
жизнь его, кроме того, что она подвержена тысячам случайностей уничтожения от других борющихся с ним существ и всё увеличивающимся страданиям, по самому свойству своему есть только не перестающее приближение к смерти, к тому состоянию, в котором вместе с
жизнью личности наверное уничтожится всякая возможность какого бы то ни было блага личности.
С древнейших времен сказал себе это человек, и это внутреннее противоречие
жизни человека с необычайной
силой и ясностью было выражено и Индийскими, и Китайскими, и Египетскими, и Греческими, и Еврейскими мудрецами, и с древнейших времен разум человека был направлен на познание такого блага человека, которое не уничтожалось бы борьбой существ между собою, страданиями и смертью.
Чаще и чаще просыпаются люди к разумному сознанию, оживают в гробах своих, — и основное противоречие человеческой
жизни, несмотря на все усилия людей скрыть его от себя, со страшной
силой и ясностью становится перед большинством людей.
Разум, та высшая способность человека, необходимая для его
жизни, которая дает ему, нагому, беспомощному человеку, среди разрушающих его
сил природы, — и средства к существованию и средства к наслаждению, — эта-то способность отравляет его
жизнь.
Ложное познание, не имея в виду этого главного предмета знания, направляет свои
силы на изучение животного существования прошедших и современных людей и на изучение условий существования человека вообще, как животного. Ему представляется, что из этих изучений может быть найдено и руководство для блага
жизни человеческой.
Есть это движение в высоту, это большее и большее подчинение разуму, — и между двумя
силами и одной устанавливается отношение и совершается большее или меньшее движение по равнодействующей, поднимающей существование человека в область
жизни.
Вместо того чтобы, признав
силу, поднимающую его в высоту, своей
жизнью, итти по открывшемуся ему направлению, он ужасается перед тем, что открылось ему с высоты, и нарочно спускается вниз, ложится как можно ниже, чтобы не видать обрывов, открывающихся ему.
Происходит это от того, что человек простой, так называемый необразованный, всю
жизнь свою работавший телом, не извратил свой разум и удержал его во всей чистоте и
силе.
Возможность истинной любви начинается только тогда, когда человек понял, что нет для него блага его животной личности. Только тогда все соки
жизни переходят в один облагороженный черенок истинной любви, разростающийся уже всеми
силами ствола дичка животной личности. Учение Христа и есть прививка этой любви, как Он и сам сказал это. Он сказал, что Он, Его любовь, есть та одна лоза, которая может приносить плод, и что всякая ветвь, не приносящая плода, отсекается.
Только когда человек отдает другому не только свое время, свои
силы, но когда он тратит свое тело для любимого предмета, отдает ему свою
жизнь — только это мы признаем все любовью и только в такой любви мы все находим благо, награду любви.
Совершается удивительное дело. Люди, огромное количество людей, имеющих возможность разумной и любовной
жизни, находятся в положении тех баранов, которых вытаскивают из горящего дома, а они, вообразив, что их хотят бросить в огонь, все
силы свои употребляют на борьбу с теми, которые хотят спасти их.
Взгляд этот в своем теперешнем выражении такой:
жизнь — это случайная игра
сил в веществе, проявляющаяся в пространстве и времени.
Смерть видна и страшна ему не только в будущем, но и в настоящем, при всех проявлениях уменьшение животной
жизни, начиная от младенчества и до старости, потому что движение существования от детства до возмужалости только кажется временным увеличением
сил, в сущности же есть такое же огрубение членов, уменьшение гибкости, жизненности, не прекращающееся от рождения и до смерти.
Глядя на свое прошедшее в этой
жизни, он видит, по памятному ему ряду своих сознаний, что отношение его к миру изменялось, подчинение закону разума увеличивалось, и увеличивалась не переставая
сила и область любви, давая ему всё большее и большее благо независимо, а иногда прямо обратно пропорционально умалению существования личности.
Сила его
жизни после его плотской смерти действует так же или сильнее, чем до смерти, и действует как всё истинно живое.
Я могу сказать, что он вышел из того низшего отношения к миру, в котором он был как животное, и в котором я еще нахожусь, — вот и всё; могу сказать, что я не вижу того центра нового отношения к миру, в котором он теперь; но не могу отрицать его
жизни, потому что чувствую на себе ее
силу.
Христос умер очень давно, и плотское существование Его было короткое, и мы не имеем ясного представления о Его плотской личности, но
сила Его разумно-любовной
жизни, Его отношение к миру — ничье иное, действует до сих пор на миллионы людей, принимающих в себя это Его отношение к миру и живущих им.
Мой брат умер вчера или тысячу лет тому назад, и та самая
сила его
жизни, которая действовала при его плотском существовании, продолжает действовать во мне и в сотнях, тысячах, миллионах людей еще сильнее, несмотря на то, что видимый мне центр этой
силы его временного плотского существования исчез из моих глаз.
Я могу думать, что
сила этой
жизни имеет теперь другой центр, невидимый мне.
Довольно мне знать, что если всё то, чем я живу, сложилось из
жизни живших прежде меня и давно умерших людей и что поэтому всякий человек, исполнявший закон
жизни, подчинивший свою животную личность разуму и проявивший
силу любви, жил и живет после исчезновения своего плотского существования в других людях, — чтобы нелепое и ужасное суеверие смерти уже никогда более не мучило меня.
На людях, оставляющих после себя
силу, продолжающую действовать, мы можем наблюдать и то, почему эти люди, подчинив свою личность разуму и отдавшись
жизни любви, никогда не могли сомневаться и не сомневались в невозможности уничтожения
жизни.
Но зачем же одни проходят быстро, а другие медленно? Зачем старик, засохший, закостеневший нравственно, неспособный, по нашему взгляду, исполнять закон
жизни — увеличение любви — живет, а дитя, юноша, девушка, человек во всей
силе душевной работы, умирает, — выходит из условий этой плотской
жизни, в которой, по нашему представлению, он только начинал устанавливать в себе правильное отношение к
жизни?
Мучения боли действительно ужасны для людей, положивших свою
жизнь в плотском существовании. Да как же им и не быть ужасными, когда та
сила разума, данная человеку для уничтожения мучительности страданий, направлена только на то, чтобы увеличивать ее?