Неточные совпадения
«Жизнь — это распространение
того света, который для блага людей сошел в них с неба», сказал Конфуций за 600 лет до Р. X.
Спрашивая себя о происхождении своего разумного сознания, человек никогда не представляет себе, чтобы он, как разумное существо, был сын своего отца, матери и внук своих дедов и бабок, родившихся в таком-то году, а он сознает себя всегда не
то, что сыном, но слитым в одно с сознанием самых чуждых ему по времени и месту разумных существ, живших иногда за тысячи лет и на другом конце
света.
Если бы человек не умел определять расстояние предметов, не смотрел бы, располагая предметы в перспективе, а признавал бы бóльшую простоту и определенность очертаний и цвета предмета большей степенью видимости,
то самым простым и видимым для такого человека представлялось бы бесконечное небо, потом уже менее видимыми предметами представлялись бы для него сложные очертания горизонта, потом еще менее видимыми представлялись бы ему еще более сложные по цветам и очертаниям дома, деревья, потом еще менее видимым представлялась бы ему своя движущаяся пред глазами рука, и самым невидимым представлялся бы ему
свет.
Для сухих зерен
то солнце, которое в словах этих светит на рождающееся к жизни семя, есть только незначущая случайность — несколько большее тепло и
свет, но для наклюнувшегося семени оно есть причина рождения к жизни.
И в самом деле: что же может знать человек о
том, как зарождается в нем жизнь? Жизнь есть
свет человеков, жизнь есть жизнь, — начало всего; как же может знать человек о
том, как она зарождается? Зарождается и погибает для человека
то, что не живет,
то, что проявляется в пространстве и времени. Жизнь же истинная есть, и потому она для человека не может ни зарождаться, ни погибать.
То, что так понимала и понимает жизнь большая половина человечества, —
то, что величайшие умы понимали жизнь так же, —
то, что никак нельзя ее понимать иначе, нисколько не смущает их. Они так уверены в
том, что все вопросы жизни, если не разрешаются самым удовлетворительным образом,
то устраняются телефонами, оперетками, бактериологией, электрическим
светом, робуритом и т. п., что мысль об отречении от блага жизни личной представляется им только отголоском древнего невежества.
А между
тем несчастные не подозревают
того, что самый грубый индеец, стоящий годы на одной ноге во имя только отречения от блага личности для нирваны, — без всякого сравнения более живой человек, чем они, озверевшие люди нашего современного, европейского общества, летающие по всему миру по железным дорогам и при электрическом
свете показывающие и по телеграфам и телефонам разглашающие всему
свету свое скотское состояние.
Но
свет во
тьме светит, и
тьма не может объять его.
Происходит
то, что сказано в Евангелии: «Если
свет, который в тебе —
тьма,
то какова же
тьма?» Если бы в человеке не было ничего, кроме любви к себе и к своим детям, не было бы и 0,99
того зла, которое есть теперь между людьми.
Благо жизни такого человека в любви, как благо растения в
свете, и потому, как ничем незакрытое, растение не может спрашивать и не спрашивает, в какую сторону ему расти, и хорош ли
свет, не подождать ли ему другого, лучшего, а берет
тот единый
свет, который есть в мире, и тянется к нему, — так и отрекшийся от блага личности человек не рассуждает о
том, что ему отдать из отнятого от других людей и каким любимым существам, и нет ли какой еще лучшей любви, чем
та, которая заявляет требования, — а отдает себя, свое существование
той любви, которая доступна ему и есть перед ним.
«Кто говорит, что он во
свете, а ненавидит брата своего,
тот еще во
тьме.
Кто любит брата своего,
тот пребывает во
свете и нет в нем соблазна.
Для человека, понимающего жизнь в
том, в чем она действительно есть, говорить об умалении своей жизни при болезнях и старости и сокрушаться об этом — всё равно, что человеку, подходящему к
свету, сокрушаться об уменьшении своей тени по мере приближения к
свету.
Верить же в уничтожение своей жизни, потому что уничтожается тело, всё равно, что верить в
то, что уничтожение тени предмета, после вступления предмета в сплошной
свет есть верный признак уничтожения самого предмета.
Трава эта потухла, но
свет только усилился: я не вижу причины этого
света, не знаю, что горит, но могу заключить, что
тот же огонь, который сжег эту траву, жжет теперь дальний лес, или что-то такое, чего я не могу видеть.
Он жил уже во время своего плотского существования, в лучах
света от
того другого центра жизни, к которому Он шел, и видел при своей жизни, как лучи этого
света уже освещали людей вокруг Него.
Если бы люди действительно вполне понимали жизнь так, как они говорят, что ее понимают, ни один, от одного страха всех
тех мучительных и ничем необъяснимых страданий, которые он видит вокруг себя и которым: он может подпасть всякую секунду, не остался бы жить на
свете.
Неточные совпадения
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не
то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на
свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Чудно все завелось теперь на
свете: хоть бы народ-то уж был видный, а
то худенький, тоненький — как его узнаешь, кто он?
Сделал мошенник, сделал — побей бог его и на
том и на этом
свете!
Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому не учите, это я делаю не
то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства: смерть люблю узнать, что есть нового на
свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!
Тут сын отцу покаялся: // «С
тех пор, как сына Власьевны // Поставил я не в очередь, // Постыл мне белый
свет!» // А сам к веревке тянется.