Неточные совпадения
Во всей деятельности этой науки видишь не столько желание исследовать явления жизни, сколько одну, всегда присущую заботу доказать справедливость своего основного догмата. Что потрачено
сил на попытки объяснений происхождения
органического из неорганического и психической деятельности из процессов организма? Не переходит
органическое в неорганическое: поищем на дне моря — найдем штуку, которую назовем ядром, монерой.
Магнитом этим, действовавшим на Юхвима с страшною, всеодолевающею
органическою силою, была его громадная, прирожденная любовь к добру и сострадание.
Неточные совпадения
— Рабство… а если мне это нравится? Если это у меня в крови —
органическая потребность в таком рабстве? Возьмите то, для чего живет заурядное большинство: все это так жалко и точно выкроено по одной мерке. А стоит ли жить только для того, чтобы прожить, как все другие люди… Вот поэтому-то я и хочу именно рабства, потому что всякая
сила давит… Больше: я хочу, чтобы меня презирали и… хоть немножечко любили…
Какая-то страшная
сила выталкивала его за черту
органического существования, в темное безграничное пространство, ужасавшее его своим бессознательным существованием.
Очень легко показать неприложимость к возвышенному определения «возвышенное есть перевес идеи над образом», после того как сам Фишер, его принимающий, сделал это, объяснив, что от перевеса идеи над образом (выражая ту же мысль обыкновенным языком: от превозможения
силы, проявляющейся в предмете, над всеми стесняющими ее
силами, или, в природе
органической, над законами организма, ее проявляющего) происходит безобразное или неопределенное («безобразное» сказал бы я, если бы не боялся впасть в игру слов, сопоставляя безобразное и безобразное).
Катерина Матвеевна. Все
органическое существует только в
силу развития ячеек.
Человечество долгие века жило непосредственной социально-органической жизнью, причем все общественные формации, даже и самые тяжелые, освящались
силою давности и утверждались религиозной санкцией: касты, рабство, крепостничество рассматривались как непреложные и почти богоустановленные устои жизни, благодаря чему они утрачивали часть своей ядовитости и тяготы.