Неточные совпадения
«Жизнь человека, как
личности, стремящейся только к своему благу, среди бесконечного числа таких же
личностей, уничтожающих друг друга и самих уничтожающихся, есть зло и бессмыслица, и жизнь
истинная не может быть такою».
Обнаружение
истинной жизни состоит в том, что животная
личность влечет человека к своему благу, разумное же сознание показывает ему невозможность личного блага и указывает какое-то другое благо.
Истинная жизнь человека, проявляющаяся в отношении его разумного сознания к его животной
личности, начинается только тогда, когда начинается отрицание блага животной
личности. Отрицание же блага животной
личности начинается тогда, когда пробуждается разумное сознание.
Не понимая того, что благо и жизнь наша состоят в подчинении своей животной
личности закону разума, и принимая благо и существование своей животной
личности за всю нашу жизнь, и отказываясь от предназначенной нам работы жизни, мы лишаем себя
истинного нашего блага и
истинной нашей жизни и на место ее подставляем то видимое нам существование нашей животной деятельности, которое совершается независимо от нас и потому не может быть нашей жизнью.
Вместо того, чтобы изучать тот закон, которому, для достижения своего блага, должна быть подчинена животная
личность человека, и, только познав этот закон, на основании его изучать все остальные явления мира, ложное познание направляет свои усилия на изучение только блага и существования животной
личности человека, без всякого отношения к главному предмету знания, — подчинению этой животной
личности человека закону разума, для достижения блага
истинной жизни.
Истинное знание человека кончается познанием своей
личности, своего животного.
Сколько бы ни изучал человек жизнь видимую, осязаемую, наблюдаемую им в себе и других, жизнь, совершающуюся без его усилий, — жизнь эта всегда останется для него тайной; он никогда из этих наблюдений не поймет эту несознаваемую им жизнь и наблюдениями над этой таинственной, всегда скрывающейся от него в бесконечность пространства и времени, жизнью никак не осветит свою
истинную жизнь, открытую ему в его сознании и состоящую в подчинении его совершенно особенной от всех и самой известной ему животной
личности совершенно особенному и самому известному ему закону разума, для достижения своего совершенно особенного и самого известного ему блага.
Движение в высоту предмета, движущегося вместе с тем и в плоскости, будет точным подобием отношения
истинной жизни человеческой к жизни животной
личности, или жизни
истинной к жизни временной и пространственной. Движение предмета к верху не зависит и не может ни увеличиться, ни уменьшиться от его движения в плоскости. То же и с определением жизни человеческой. Жизнь
истинная проявляется всегда в
личности, но не зависит, не может ни увеличиться, ни уменьшиться от такого или другого существования
личности.
Временные и пространственные условия, в которых находится животная
личность человека, не могут влиять на жизнь
истинную, состоящую в подчинении животной
личности разумному сознанию.
Разумная жизнь есть. Она одна есть. Промежутки времени одной минуты или 50000 лет безразличны для нее, потому что для нее нет времени. Жизнь человека
истинная — та, из которой он составляет себе понятие о всякой другой жизни, — есть стремление к благу, достигаемому подчинением своей
личности закону разума. Ни разум, ни степень подчинения ему не определяются ни пространством, ни временем.
Истинная жизнь человеческая происходит вне пространства и времени.
Для животного, не имеющего разумного сознания, показывающего ему бедственность и конечность его существования, благо
личности и вытекающее из него продолжение рода
личности есть высшая цель жизни. Для человека же
личность есть только та ступень существования, с которой открывается ему
истинное благо его жизни, не совпадающее с благом его
личности.
В чем бы ни состояло
истинное благо человека, для него неизбежно отречение его от блага животной
личности. Отречение от блага животной
личности есть закон жизни человеческой. Если он не совершается свободно, выражаясь в подчинении разумному сознанию, то он совершается в каждом человеке насильно при плотской смерти его животного, когда он от тяжести страданий желает одного: избавиться от мучительного сознания погибающей
личности и перейти в другой вид существования.
Для чего дано человеку это сознание
личности, противящейся проявлению
истинной его жизни? На вопрос этот можно ответить подобным же вопросом, который могло бы сделать животное, стремящееся к своим целям сохранения своей жизни и рода.
В этих словах сказано, что сберечь нельзя то, что должно погибнуть и не переставая погибает, — а что только отрекаясь от того, что погибнет и должно погибнуть, от нашей животной
личности, мы получаем нашу
истинную жизнь, которая не погибает и не может погибнуть.
Да, утверждение о том, что человек не чувствует требований своего разумного сознания, а чувствует одни потребности
личности, есть ничто иное, как утверждение того, что наши животные похоти, на усиление которых мы употребили весь наш разум, владеют нами и скрыли от нас нашу
истинную человеческую жизнь. Сорная трава разросшихся пороков задавила ростки
истинной жизни.
То же и с положением о невозможности блага
личности, высказанным и Браминами, и Буддой, и Лаодзы, и Соломоном, и Стоиками, и всеми
истинными мыслителями человечества.
Любовь
истинная становится возможной только при отречении от блага животной
личности.
Возможность
истинной любви начинается только тогда, когда человек понял, что нет для него блага его животной
личности. Только тогда все соки жизни переходят в один облагороженный черенок
истинной любви, разростающийся уже всеми силами ствола дичка животной
личности. Учение Христа и есть прививка этой любви, как Он и сам сказал это. Он сказал, что Он, Его любовь, есть та одна лоза, которая может приносить плод, и что всякая ветвь, не приносящая плода, отсекается.
Не вследствие любви к отцу, к сыну, к жене, к друзьям, к добрым и милым людям, как это обыкновенно думают, люди отрекаются от
личности, а только вследствие сознания тщеты существования
личности, сознания невозможности ее блага, и потому вследствие отречения от жизни
личности познает человек
истинную любовь и может истинно любить отца, сына, жену, детей и друзей.
Истинная любовь всегда имеет в основе своей отречение от блага
личности и возникающее от того благоволение ко всем людям. Только на этом общем благоволении может вырости
истинная любовь к известным людям — своим или чужим. И только такая любовь дает
истинное благо жизни и разрешает кажущееся противоречие животного и разумного сознания.
Ведь то же и с разумом, посредством которого я познаю. Если бы я мог видеть то, что за пределами моего разума, я бы не видал того, что в пределах его. А для блага моей
истинной жизни мне нужнее всего знать то, чему я должен подчинить здесь и теперь свою животную
личность для того, чтобы достигнуть блага жизни. И разум открывает мне это, открывает мне в этой жизни тот единый путь, на котором я не вижу прекращение своего блага.