Неточные совпадения
Условия всякой драмы, по законам, установленным теми самыми критиками, которые восхваляют Шекспира, заключаются в том, чтобы действующие лица
были, вследствие свойственных их
характерам поступков и естественного хода событий, поставлены в такие положения, при которых, находясь в противоречии с окружающим миром, лица эти боролись бы с ним и в этой борьбе выражали бы присущие им свойства.
Принято говорить, что
характеры Шекспира
есть верх совершенства.
С самого начала при чтении какой бы то ни
было драмы Шекспира я тотчас же с полной очевидностью убеждался, что у Шекспира отсутствует главное, если не единственное средство изображения
характеров, «язык», то
есть то, чтобы каждое лицо говорило своим, свойственным его
характеру, языком.
Говорят же все совершенно одинаково. Лир бредит точно так, как, притворяясь, бредит Эдгар. Так же говорят и Кент и шут. Речи одного лица можно вложить в уста другого, и по
характеру речи невозможно узнать того, кто говорит. Если и
есть различие в языке, которым говорят лица Шекспира, то это только различные речи, которые произносит за свои лица Шекспир же, а не его лица.
Так что языка живых лиц, того языка, который в драме
есть главное средство изображения
характеров, нет у Шекспира. (Если средством выражения
характеров могут
быть и жесты, как в балете, то это только побочное средство.) Если же лица говорят что попало и как попало, и все одним и тем же языком, как это происходит у Шекспира, то теряется даже и действие жестов. И потому, что бы ни говорили слепые хвалители Шекспира, у Шекспира нет изображения
характеров.
Лучше она потому, что, во-первых, нет в ней совершенно излишних и только отвлекающих внимание лиц — злодея Эдмунда и безжизненных Глостера и Эдгара; во-вторых, потому, что нет в ней совершенно фальшивых эффектов бегания Лира по степи, разговоров с шутом и всех этих невозможных переодеваний и неузнаваний и повальных смертей; главное же, потому, что в этой драме
есть простой, естественный и глубоко трогательный
характер Лира и еще более трогательный, определенный и прелестный
характер Корделии, чего нет у Шекспира, и потому, что
есть в старой драме, вместо размазанных у Шекспира сцен свидания Лира с Корделией ненужным убийством Корделии, восхитительная сцена примирения Лира с Корделией, подобной которой нет ни одной во всех драмах Шекспира.
Шекспир, пользуясь
характерами, которые уже даны в предшествующих драмах или новеллах, хрониках, жизнеописаниях Плутарха, не только не делает их более правдивыми и яркими, как это говорят его хвалители, но, напротив, всегда ослабляет их и часто совершенно уничтожает их, как в «Лире», заставляя свои действующие лица совершать несвойственные им поступки, главное же — говорить несвойственные ни им, ни каким бы то ни
было людям речи.
Говорит же он свойственным его
характеру языком потому, что говорит тем самым шекспировским языком, наполненным несмешными шутками и незабавными каламбурами, который,
будучи несвойственен всем другим лицам Шекспира, совершенно подходит к хвастливому, изломанному, развращенному
характеру пьяного Фальстафа.
Но ни на одном из лиц Шекспира так поразительно не заметно его, не скажу неумение, но совершенное равнодушие к приданию характерности своим лицам, как на Гамлете, и ни на одной из пьес Шекспира так поразительно не заметно то слепое поклонение Шекспиру, тот нерассуждающий гипноз, вследствие которого не допускается даже мысли о том, чтобы какое-нибудь произведение Шекспира могло
быть не гениальным и чтобы какое-нибудь главное лицо его в драме могло бы не
быть изображением нового и глубоко понятого
характера.
Правда, некоторые из критиков иногда робко высказывают мысль о том, что
есть что-то странное в этом лице, что Гамлет
есть неразъяснимая загадка, но никто не решается сказать того, что царь голый, что ясно как день, что Шекспир не сумел, да и не хотел придать никакого
характера Гамлету и не понимал даже, что это нужно.
То, что Шекспиру приписывается великое мастерство изображения
характеров, происходит оттого, что у Шекспира действительно
есть особенность, могущая при поверхностном наблюдении при игре хороших актеров представляться умением изображать
характеры.
Но как ни сильно может
быть выражено в одной сцене движение чувства, одна сцена не может дать
характера лица, когда это лицо после верного восклицания или жеста начинает продолжительно говорить не своим языком, но по произволу автора ни к чему не нужные и не соответствующие его
характеру речи.
Речи, как бы они ни
были красноречивы и глубокомысленны, вложенные в уста действующих лиц, если только они излишни и несвойственны положению и
характерам, разрушают главное условие драматического произведения — иллюзию, вследствие которой читатель или зритель живет чувствами действующих лиц.
Теперь в душе его образовался как бы тесно сомкнутый круг мыслей относительно того, что смутно он чувствовал всегда: таких, безусловно, заповедей не существует; не от их соблюдения или несоблюдения зависят достоинства и значение поступка, не говоря уже о
характере; вся
суть в содержании, которым единичный человек в момент решения наполняет под собственной ответственностью форму этих предписаний закона» (Георг Брандес, «Шекспир и его произведения»).
2) Внешней красотой, достигаемой техникой, соответственной роду искусства. Так, в драматическом искусстве техникой
будет: верный, соответствующий
характерам лиц, язык, естественная и вместе с тем трогательная завязка, правильное ведение сцен, проявления и развития чувства и чувство меры во всем изображаемом.
Для убедительности же своего восхваления всего Шекспира они составляли эстетические теории, но которым выходило, что определенное религиозное мировоззрение совсем не нужно для произведения искусства вообще и драмы в особенности, что для внутреннего содержания драмы совершенно достаточно изображение страстей и
характеров людских, что не только не нужно религиозное освещение изображаемого, но искусство должно
быть объективно, то
есть изображать события совершенно независимо от оценки доброго и злого.
Неточные совпадения
Первая, которая замыслила похитить бразды глуповского правления,
была Ираида Лукинишна Палеологова, бездетная вдова непреклонного
характера, мужественного сложения, с лицом темно-коричневого цвета, напоминавшим старопечатные изображения.
Подробно описывать этот ряд блестящих подвигов нет никакой надобности, но нелишнее
будет указать здесь на общий
характер их.
Конечно, современные нам академии имеют несколько иной
характер, нежели тот, который предполагал им дать Двоекуров, но так как сила не в названии, а в той сущности, которую преследует проект и которая
есть не что иное, как «рассмотрение наук», то очевидно, что, покуда царствует потребность в «рассмотрении», до тех пор и проект Двоекурова удержит за собой все значение воспитательного документа.
Вскоре приехал князь Калужский и Лиза Меркалова со Стремовым. Лиза Меркалова
была худая брюнетка с восточным ленивым типом лица и прелестными, неизъяснимыми, как все говорили, глазами.
Характер ее темного туалета (Анна тотчас же заметила и оценила это)
был совершенно соответствующий ее красоте. Насколько Сафо
была крута и подбориста, настолько Лиза
была мягка и распущенна.
Все черты его
характера, который она узнавала больше и больше,
были для нее невыразимо милы.