Француз, который при Ватерлоо сказал: «la garde meurt, mais ne se rend pas», [«гвардия умирает, но не сдается»,] и другие, в особенности французские герои, которые говорили достопамятные изречения, были храбры и действительно говорили достопамятные изречения; но между их храбростью и храбростью капитана есть та разница, что если бы великое слово, в каком бы то ни было случае, даже шевелилось в душе моего героя, я уверен, он не сказал бы его: во-первых, потому, что, сказав великое слово, он боялся бы этим самым испортить великое дело, а во-вторых, потому, что, когда человек
чувствует в себе силы сделать великое дело, какое бы то ни было слово не нужно.
Не знаю почему, но мне очень запомнилась эта фраза, особенно же полюбилось сочетание двух слов: «собственно говоря»; я
чувствовал в них силу, — много они принесли горя мне, смешного горя. Есть такое.
Он бросил записку в огонь. В доме у Филимонова и в трактире все говорили об убийстве купца. Илья слушал эти рассказы, и они доставляли ему какое-то особенное удовольствие. Нравилось ходить среди людей, расспрашивать их о подробностях случая, ими же сочинённых, и
чувствовать в себе силу удивить всех их, сказав:
Он позволял это себе потому, что
чувствовал в себе силу всегда, когда ему понадобится, опять выделить одно служебное и откинуть человеческое.
Он
чувствует в себе силы для крупной роли в родной сфере, а между тем приходится тратить их на мелкие подвиги баранты и воровства, в то время как его имя могло греметь наравне с именами Никифорова и Черкеса — весьма известных в те годы на Лене спиртоносов и хищников золота…
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная
сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не
чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет!
В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а
в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Стародум(видя
в тоске г-жу Простакову). Сударыня! Ты сама себя
почувствуешь лучше, потеряв
силу делать другим дурно.
Над городом парит окруженный облаком градоначальник или, иначе, сухопутных и морских
сил города Непреклонска оберкомендант, который со всеми входит
в пререкания и всем дает
чувствовать свою власть.
Но он не без основания думал, что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных
сил.] есть все-таки сечение, и это сознание подкрепляло его.
В ожидании этого исхода он занимался делами и писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников законами». Первый и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели
чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя
в действии облегчит».
Об одеждах своих она не заботилась, как будто инстинктивно
чувствовала, что
сила ее не
в цветных сарафанах, а
в той неистощимой струе молодого бесстыжества, которое неудержимо прорывалось во всяком ее движении.