Неточные совпадения
— Их пять
братьев, — рассказывал лазутчик
на своем ломаном полурусском языке: — вот уж это третьего
брата русские бьют, только два остались; он джигит, очень джигит, — говорил лазутчик,
указывая на чеченца. — Когда убили Ахмед-хана (так звали убитого абрека), он
на той стороне в камышах сидел; он всё видел: как его в каюк клали и как
на берег привезли. Он до ночи сидел; хотел старика застрелить, да другие не пустили.
Когда тело отнесено было в каюк, чеченец-брат подошел к берегу. Казаки невольно расступились, чтобы дать ему дорогу. Он сильною ногой оттолкнулся от берега и вскочил в лодку. Тут он в первый раз, как Оленин заметил, быстрым взглядом окинул всех казаков и опять что-то отрывисто спросил у товарища. Товарищ ответил что-то и
указал на Лукашку. Чеченец взглянул
на него и, медленно отвернувшись, стал смотреть
на тот берег. Не ненависть, а холодное презрение выразилось в этом взгляде. Он еще сказал что-то.
— А мы, брат, сдалече, копальщики, идем с заработок… домой, — отвечал, нимало не смущаясь, Ермолай и в то же время подал знак Петру,
указав на брата.
Неточные совпадения
Сергей Иванович любовался всё время красотою заглохшего от листвы леса,
указывая брату то
на темную с тенистой стороны, пестреющую желтыми прилистниками, готовящуюся к цвету старую липу, то
на изумрудом блестящие молодые побеги дерев нынешнего года.
— А, ты так? — сказал он. — Ну, входи, садись. Хочешь ужинать? Маша, три порции принеси. Нет, постой. Ты знаешь, кто это? — обратился он к
брату,
указывая на господина в поддевке, — это господин Крицкий, мой друг еще из Киева, очень замечательный человек. Его, разумеется, преследует полиция, потому что он не подлец.
— Не угодно ли вам прохладиться? — сказал
брат Василий Чичикову,
указывая на графины. — Это квасы нашей фабрики; ими издавна славится дом наш.
— Прощай,
брат! — сказал он Аркадию, уже взобравшись
на телегу, и,
указав на пару галок, сидевших рядышком
на крыше конюшни, прибавил: — Вот тебе! изучай!
— Это — мой дядя. Может быть, вы слышали его имя? Это о нем
на днях писал камрад Жорес. Мой
брат, —
указала она
на солдата. — Он — не солдат, это только костюм для эстрады. Он — шансонье, пишет и поет песни, я помогаю ему делать музыку и аккомпанирую.