Неточные совпадения
Он подумал, что горы и облака имеют совершенно одинаковый вид и что особенная красота снеговых гор, о которых ему толковали,
есть такая же выдумка, как музыка Баха и любовь к
женщине, в которые он не верил, — и он перестал дожидаться гор.
Хотя он и твердо убежден, что труд постыден для казака и приличен только работнику-ногайцу и
женщине, он смутно чувствует, что всё, чем он пользуется и называет своим,
есть произведение этого труда, и что во власти
женщины, матери или жены, которую он считает своею холопкой, лишить его всего, чем он пользуется.
Казак, в темной черкеске и белом курпее на шапке (это
был Лука), прошел вдоль забора, а высокая
женщина в белом платке прошла мимо Оленина.
Хата дяди Ерошки
была довольно большая и не старая, но заметно
было в ней отсутствие
женщины.
Белецкий сразу вошел в обычную жизнь богатого кавказского офицера в станице. На глазах Оленина он в один месяц стал как бы старожилом станицы: он подпаивал стариков, делал вечеринки и сам ходил на вечеринки к девкам, хвастался победами и даже дошел до того, что девки и бабы прозвали его почему-то дедушкой, а казаки, ясно определившие себе этого человека, любившего вино и
женщин, привыкли к нему и даже полюбили его больше, чем Оленина, который
был для них загадкой.
— Оно, может
быть, странно, — отвечал Оленин, — но отчего мне не говорить того, чтò
есть? С тех пор, как я живу здесь, для меня как будто не существует
женщин. И так хорошо, право! Ну, да и что может
быть общего между нами и этими
женщинами? Ерошка — другое дело; с ним у нас общая страсть — охота.
— Помилуйте, прелестные
женщины, как нигде, и жить монахом! Что за охота? Из чего портить себе жизнь и не пользоваться тем, чтò
есть? Слышали вы, наша рота в Воздвиженскую пойдет?
Надо видеть и понимать, что я каждый день вижу пред собой: вечные неприступные снега гор и величавую
женщину в той первобытной красоте, в которой должна
была выйти первая
женщина из рук своего Творца, и тогда ясно станет, кто себя губит, кто живет в правде или во лжи — вы или я.
Как только представятся мне вместо моей хаты, моего леса и моей любви эти гостиные, эти
женщины с припомаженными волосами над подсунутыми чужими буклями, эти неестественно шевелящиеся губки, эти спрятанные и изуродованные слабые члены и этот лепет гостиных, обязанный
быть разговором и не имеющий никаких прав на это, — мне становится невыносимо гадко.
После вечеринки, на которой я
был вместе с нею и прикоснулся к ней, я почувствовал, что между мной и этою
женщиной существует неразрывная, хотя и не признанная связь, против которой нельзя бороться.
Всё
было тихо, огней нигде не
было, только слышались шаги удалявшихся
женщин.
— Уйди, постылый! — крикнула девка, топнула ногой и угрожающе подвинулась к нему. И такое отвращение, презрение и злоба выразились на лице ее, что Оленин вдруг понял, что ему нечего надеяться, чтò он прежде думал о неприступности этой
женщины —
была несомненная правда.
Княгиня
была женщина лет сорока пяти, маленькая, тщедушная, сухая и желчная, с серо-зелеными неприятными глазками, выражение которых явно противоречило неестественно-умильно сложенному ротику. Из-под бархатной шляпки с страусовым пером виднелись светло-рыжеватые волосы; брови и ресницы казались еще светлее и рыжеватее на нездоровом цвете ее лица. Несмотря на это, благодаря ее непринужденным движениям, крошечным рукам и особенной сухости во всех чертах общий вид ее имел что-то благородное и энергическое.
Он заставил себя еще подумать о Нехаевой, но думалось о ней уже благожелательно. В том, что она сделала, не было, в сущности, ничего необычного: каждая девушка хочет
быть женщиной. Ногти на ногах у нее плохо острижены, и, кажется, она сильно оцарапала ему кожу щиколотки. Клим шагал все более твердо и быстрее. Начинался рассвет, небо, позеленев на востоке, стало еще холоднее. Клим Самгин поморщился: неудобно возвращаться домой утром. Горничная, конечно, расскажет, что он не ночевал дома.
Неточные совпадения
Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно
есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни одна
женщина не может их выдержать, не так ли?
— Певец Ново-Архангельской, // Его из Малороссии // Сманили господа. // Свезти его в Италию // Сулились, да уехали… // А он бы рад-радехонек — // Какая уж Италия? — // Обратно в Конотоп, // Ему здесь делать нечего… // Собаки дом покинули // (Озлилась круто
женщина), // Кому здесь дело
есть? // Да у него ни спереди, // Ни сзади… кроме голосу… — // «Зато уж голосок!»
С другой стороны, вместо кротости, чистосердечия, свойств жены добродетельной, муж видит в душе своей жены одну своенравную наглость, а наглость в
женщине есть вывеска порочного поведения.
[В этом ничего нет удивительного, ибо летописец свидетельствует, что этот самый Дю-Шарио
был впоследствии подвергнут исследованию и оказался
женщиной.
Разговор этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения
было много
женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки не стало.