Неточные совпадения
Предание, еще до сих пор свежее между
казаками,
говорит, что царь Иван Грозный приезжал на Терек, вызывал
с Гребня к своему лицу стариков, дарил им землю по сю сторону реки, увещевал жить в дружбе и обещал не принуждать их ни к подданству, ни к перемене веры.
Молодец-казак щеголяет знанием татарского языка и, разгулявшись, даже
с своим братом
говорит по-татарски.
Казак, который при посторонних считает неприличным ласково или праздно
говорить с своею бабой, невольно чувствует ее превосходство, оставаясь
с ней
с глазу на глаз.
Но форменность скоро перешла в простые отношения; и сотник, который был такой же ловкий
казак, как и другие, стал бойко
говорить по-татарски
с переводчиком.
Он злился на Белецкого и на себя и против своей воли вставлял французские фразы в свой разговор, интересовался главнокомандующим и московскими знакомыми и на основании того, что они оба в казачьей станице
говорили на французском диалекте,
с презрением относился о товарищах-офицерах, о
казаках и дружески обошелся
с Белецким, обещаясь бывать у него и приглашая заходить к нему.
Хорунжий взволновался и стал делать распоряжения, как
казакам разделиться и
с какой стороны подъезжать. Но
казаки, видимо, не обращали никакого внимания на эти распоряжения, слушали только то, что
говорил Лукашка, и смотрели только на него. В лице и фигуре Луки выражалось спокойствие и торжественность. Он вел проездом своего кабардинца, за которым не поспевали шагом другие лошади, и щурясь всё вглядывался вперед.
Неточные совпадения
Государственная дума торжественно зачеркнула все свои разногласия
с правительством, патриотически манифестируют студенты, из провинций на имя царя летят сотни телеграмм, в них говорится о готовности к битве и уверенности в победе, газетами сообщаются факты «свирепости тевтонов», литераторы в прозе и в стихах угрожают немцам гибелью и всюду хвалебно
говорят о героизме донского
казака Козьмы Крючкова, который изрубил шашкой и пронзил пикой одиннадцать немецких кавалеристов.
У самой реки мы встретили знакомого нам француза-гувернера в одной рубашке; он был перепуган и кричал: «Тонет! тонет!» Но прежде, нежели наш приятель успел снять рубашку или надеть панталоны, уральский
казак сбежал
с Воробьевых гор, бросился в воду, исчез и через минуту явился
с тщедушным человеком, у которого голова и руки болтались, как платье, вывешенное на ветер; он положил его на берег,
говоря: «Еще отходится, стоит покачать».
Восстание умирало.
Говорили уже не о битвах, а о бойнях и об охоте на людей. Рассказывали, будто мужики зарывали пойманных панов живыми в землю и будто одну такую могилу
с живыми покойниками
казаки еще вовремя откопали где-то недалеко от Житомира…
Бросились смотреть в дела и в списки, — но в делах ничего не записано. Стали того, другого спрашивать, — никто ничего не знает. Но, по счастью, донской
казак Платов был еще жив и даже все еще на своей досадной укушетке лежал и трубку курил. Он как услыхал, что во дворце такое беспокойство, сейчас
с укушетки поднялся, трубку бросил и явился к государю во всех орденах. Государь
говорит:
— Верно тебе
говорим: лесообъездчик Макар да Терешка-казак. Вишь, пьяные едут, бороться хотят. Только самосадские уполощут их: вровень
с землей сделают.