Неточные совпадения
Вечер был ясный, тихий и свежий, как обыкновенно декабрьские вечера на Кавказе, солнце спускалось за крутым отрогом гор налево и бросало розовые лучи на палатки, рассыпанные по горе, на движущиеся группы солдат и на наши два
орудия, тяжело, как будто вытянув шеи, неподвижно стоявшие в двух шагах от нас на земляной
батарее.
Наша палатка стояла недалеко от
орудий, на сухом и высоком месте, с которого вид был особенно обширен. Подле палатки, около самой
батареи, на расчищенной площадке была устроена нами игра в городки, или чушки. Услужливые солдатики тут же приделали для нас плетеные лавочки и столик. По причине всех этих удобств артиллерийские офицеры, наши товарищи, и несколько пехотных любили по вечерам собираться к нашей
батарее и называли это место клубом.
Сумерки уже совершенно заменились темнотою ночи, над черным профилем гор зажглась яркая вечерняя зарница, над головами на светло-синем морозном небе мерцали мелкие звезды, со всех сторон краснело во мраке пламя дымящихся костров, вблизи серели палатки и мрачно чернела насыпь нашей
батареи. От ближайшего костра, около которого, греясь, тихо разговаривали наши денщики, изредка блестела на
батарее медь наших тяжелых
орудий, и показывалась фигура часового в шинели внакидку, мерно двигавшегося вдоль насыпи.
Неточные совпадения
Они теперь мечутся, меряют
орудия, когда они на них наведены, хотят в одну минуту выучиться строить
батареи, лить пушки, ядра и даже — стрелять.
Он являл чудеса храбрости: солдаты обыкновенно стаскивали его с
батарей, потому что он до тех пор разговаривал с неприятелем пушкою, что портил даже
орудие, — мир праху его!
— А вот я рад, что и вы здесь, капитан, — сказал он морскому офицеру, в штаб-офицерской шинели, с большими усами и Георгием, который вошел в это время в блиндаж и просил генерала дать ему рабочих, чтобы исправить на его
батарее две амбразуры, которые были засыпаны. — Мне генерал приказал узнать, — продолжал Калугин, когда командир
батареи перестал говорить с генералом, — могут ли ваши
орудия стрелять по траншее картечью?
Это чувство было и у смертельно раненого солдата, лежащего между пятьюстами такими же ранеными на каменном полу Павловской набережной и просящего Бога о смерти, и у ополченца, из последних сил втиснувшегося в плотную толпу, чтобы дать дорогу верхом проезжающему генералу, и у генерала, твердо распоряжающегося переправой и удерживающего торопливость солдат, и у матроса, попавшего в движущийся батальон, до лишения дыхания сдавленного колеблющеюся толпой, и у раненого офицера, которого на носилках несли четыре солдата и, остановленные спершимся народом, положили наземь у Николаевской
батареи, и у артиллериста, 16 лет служившего при своем
орудии и, по непонятному для него приказанию начальства, сталкивающего
орудие с помощью товарищей с крутого берега в бухту, и у флотских, только-что выбивших закладки в кораблях и, бойко гребя, на баркасах отплывающих от них.
Пройдя еще шагов триста, вы снова выходите на
батарею — на площадку, изрытую ямами и обставленную турами, насыпанными землей,
орудиями на платформах и земляными валами.