Неточные совпадения
Няня. Да и
не хвалю и
не корю. Господа были, уж без этого нельзя. А
то удивительно — как можно
в пятьдесят лет свой карахтер переменить… Как эта самая царская бумага… ну там, что на первой неделе-то вышла…
Катерина Матвеевна(озлобленно). Позвольте, позвольте, очень хорошо. Вы говорите, что у меня тридцать душ. Позвольте вам сказать, что благодаря просвещению ни у кого уже теперь душ нет, а у меня никогда
не было. Я отреклась от своих прав,
в тот же час, как стала совершеннолетняя, и на мне
не лежит позорное клеймо крепостного права.
Иван Михайлович. Все это так, да
не так. Вот я бы вас с Анатолием-то Дмитриевичем запряг бы
в эту работу. Вы бы
не то заговорили.
Другое дело
то, что
в нем и странности, и все —
не светский он человек, но уж знаешь, по крайней мере, что бескорыстнейший человек.
Катерина Матвеевна. Марья Васильевна с Марьей Исаевной имеют свои убеждения. Для меня странно только
то, на каком основании можно обвинять
в гнуснейших замыслах человека,
не давшего на
то никакого права. Этот господин всей жизнью своей доказывает, что цель его есть только общее дело. Ежели бы этот господин вздумал соединиться с женщиной,
то он первым условием поставил бы независимость, как личную, так и имущественную.
Катерина Матвеевна. А мое воззрение другое, — я нахожу, что чем грубее
та среда,
в которой приводится работать,
тем больше нужно энергии. Потому что
в силу чего могут измениться эти уродливые отношения, как
не в силу
тех идей и заложений, которые мы внесем
в них. Я сознаю свое влияние над этими людьми и посильно употребляю его. И вы призваны облагородить еще свежую личность Петра. Он с своей стороны тоже вносит идеи
в эту мертвящую среду. Вот Анатолий Дмитрич так же судит.
И все от
того, что
в Петербурге я и
не имел случая испытать свою силу над женщинами… этого разбора.
Венеровский. Это так. Но я все-таки приму меры, чтобы
не быть
в дураках. Цель моя одна — вырвать эту девушку, хорошую девушку, из одуряющих и безнравственных условий,
в которых она жила. И потому очевидно, что эта личность
не должна ничего потерять вследствие
того, что она избрала меня,
не должна быть лишена
тех простых, наконец, удобств жизни. Я приму меры для ограждения ее интересов.
Беклешов. Он тебя надует, это я тебе говорю. (Задумывается.)Помни одно: для них, для этого народа, обряд важнее всего. На этом-то их надо ловить. Помни одно:
не иди
в церковь до
тех пор, пока
не получишь
в руки формальные акты, утверждающие за ней известное имущество.
Катерина Матвеевна(крепко жмет Беклешову руку, так что он морщится от боли; Беклешову).Меня всегда поражало
то явление, что между мужчинами связи товарищества имеют устойчивость, тогда как между женщинами явление это
не… воспроизводится, так сказать.
Не коренится ли причина этого
в низшей степени образования, даваемого женщине?
Не так ли?
Катерина Матвеевна. Позвольте, позвольте. Я полагаю, вы близки преимущественно с Анатолием Дмитриевичем
не в силу
того, что вы товарищи, а
в силу
того, что вы разделяете одинаковые убеждения.
Венеровский(подает ей книги).Вот она; обратите внимание на эту статью. Очень он хорошо разбирает… Да
не хотите ли
в ту комнату, чтоб мы вам
не мешали?
Катерина Матвеевна(встает, откидывает волосы).Позвольте, позвольте, Анатолий Дмитриевич, уважение, которое я имела к вашей личности, начинает колебаться
в глубине моего сознания. Вы две недели
тому назад высказали убеждение, что
не уважаете Любочку. Это было
в порядке вещей.
Беклешов. Я тебе говорю, что нет мерзости, на которую эти господа бы
не были способны. Но дело
в том, что ты мне поручаешь переговорить с отцом о состоянии — скажи ему это дорогой, — и от меня он
не отвертится. Насчет девицы ж я знаю одно: она снедаема потребностью любить. На нее надо напустить какого-нибудь юношу, тогда только она от тебя отстанет. Едем. Я затравлю их обоих.
Няня. А
то что ж, лучше будет, как он денежки заберет, да и вам почтенья
не окажет, и ей-то горе мыкать придется? Он и теперь что про вас говорит! Все равно вас считает, как вот этот чулок. Раз
в жизни послушайте Машку-дуру, а
не послушаете — плакать будете. И близко локоть — да
не укусишь.
Марья Васильевна(вдруг сердито).Кажется, я мать, и прежде, чем решать дела с посторонними, нужно, чтоб они со мной говорили. И так говорят, что меня никто
в грош
не ставит. Почитают меньше чулка. Состояние мое, и я ничего
не дам, пока
не захочу. Захочу, так дам. Кажется, прежде меня надо спросить. И приличия
того требуют. Хоть у них спроси. Rien que les convenances l'exigent, — demandez a monsieur.
Дело все
в самом факте бракосочетания, и ежели
не раньше,
то в сей достопамятный день старец сей будет затравлен твоим покорнейшим слугою.
Николаев. Нет, брат,
не извиняй… Добро бы раз, а
то вчера обедать ждали, ждали до шести часов… Так говорил бы, что я, мол, такой важный барин, что с вами знакомиться
не хочу, так бы и знали, сели бы за стол
в четыре; по крайней мере
не ели бы подогретое… Нет, я, брат, ждать никого
не люблю.
Николаев. Вот попомни ты мое слово, что будет у вас нынче же какая-нибудь неприятность… Ну, что ты толкуешь! А нынче к блинам?
То же самое: ждали до трех —
не приехал же; опять кислые блины ели. Попомни мое слово. Уж я думаю, брат (отводит
в сторону), ты насчет приданого что-нибудь
не обидел ли его? Ты скажи мне всю правду. Дал ты что? или нет еще?
Иван Михайлович. Да что, братец, я тебе по правде скажу, он ничего у меня
не просил. Сначала я ему начал было — он отказался. Другой раз —
то же: мне, говорит, ничего
не нужно… Ну, а потом моя старуха заломалась… Я и решил подождать. Думаю: он знает, что у меня дочь одна, я ей назначил Волоколамское именье; посмотрю, каков будет к ней; так и дам,
в день ли свадьбы, или завтра. Насчет приданого — уж это все отлично, могу сказать.
Николаев. Ну, вот наплюй ты мне
в рожу, коли
не выйдет какая-нибудь гадость. Какая же тут мода? Ведь
не каждый день женятся? Тебе
не весело, так девочку повесели… Ведь ей это какая радость! А
то —
в двугривенный ножницы прислал… Что такое? ничего смыслу нету… Пойти к дамам… Да вот и шафер.
Я сама думала ехать
в университет, но ежели бы знать положительно
те новые условия,
в которые встанешь? а
то трудно нам, людям передовым, найти путь
в жизни, на котором бы
не давили нас ретроградство, застой и закоснелость.
Катерина Матвеевна. Я — член коммуны. Пишите вашему другу, что два члена, вы и я, вступаем
в коммуну. Я же беру
те деньги, которые у меня есть, еду с вами
в Петербург и пишу Ивану Михайловичу, чтоб он продал мою землю и прислал деньги
в коммуну. Я буду работать над своим сочинением о значении женского умственного труда. Твердынский, я один раз уже жестоко обманулась! Вы
не измените нашим основаниям!
Любочка. Что ты
не в духе как будто? И мне что-то скучно… Я совсем
не того ожидала.
2-ая гостья. Да, совсем
не то было
в старину.
Посредник. Нет, что ж, у вас очень —
не то, чтоб парадно, a comme il faut. Ведь уж так делается нынче: от венца, да
в карету. Я нахожу, что очень хорошо.
Шафер. «Иван Михайлович! Я у вас забрал вперед тридцать два рубля. Я их
не могу отдать теперь. Но ежели вы
не бесчестный господин,
то не будете иметь подлость обвинять меня. Я вам пришлю деньги, как скоро собьюсь. У богатых людей всегда привычка презирать бедных.
В вашем доме это производилось слишком нагло. Я еду с Катериной Матвеевной. Вы об ней думайте как хотите, а я считаю ее за высокую личность. Впрочем, мое почтенье».
Староста. Вот так-то бывало
в старину, при Тихон Мосеиче: как нет лошадей, он
в сенник и спрячется. Я тоже старостой ходил. Ехали с Капказа так-то, ехали двое пьяных, так что наделали! Вся станция разбежалась, всех перебили. Тихона Мосеича нашего за ноги выволокли. «Я чиновник, —
не смеете!» Как принялись холить! Верите ли, по двору волокут. То-то смеху было!
Смотритель(подходя, сердито).Вы прежде извольте просмотреть книгу. Вот изволите видеть, — почта восемь лошадей
в пять часов двадцать три минуты, теперь-с всего девять,
не воротились. Полковник с женой — шесть лошадей
в шесть часов семнадцать минут. Извольте смотреть: комплект — тридцать шесть лошадей. Так вот-с, милостивый государь, прежде посмотреть надо-с и потом дрянными людьми называть
тех, кто, может, получше вас, — так-то-с.
Смотритель(отходя).А вы будьте осторожны вперед! и генерал, шестерней
в карете пускай едет — и
тому не позволяем… а
не то что всякой сволочи… (Уходит.)
Венеровский. Любите вы честное, свободное и разумное! Любите
те личности, которые соединяют
в себе эти качества, и вы будете гуманны; а любить женщину за
то, что она произвела вас на свет,
не имеет никакого смысла. Да, великолепнейший друг! Ежели вы и меня любите,
то не за
то, что я хорош или умен, а только за
то, что во мне соединяются
те качества, про которые я говорил. Да-с, это так.
Петруша. Иг!.. Поймите… иг!.. что мы
в Петербург едем… иг!.. Ведь мы
не дальние… иг!.. Прибышевка наша… иг!.. Вы дайте лошадей, а
то… иг!.. очень скверно с вашей стороны… иг!..
Мы, действительно умные люди и люди дела, тем-то и отличаемся от болтушек, как… многие ваши знакомые…
тем отличаемся-с, что
не позволяем себя забирать
в руки, а сами забираем
в руки, как я вас забрал-с, хе, хе! да-с.
Катерина Матвеевна.Нет, Венеровский, вы меня
не испугаете! Я свободная натура. Вы меня
не перекричите, я сама все намерена высказать. Венеровский, вы подлец, и это говорит вам
не женщина, а свободный человек… Он погубит Любу, ежели она останется с ним, так же как он погубил меня и оттолкнул. Полчаса
тому назад я считала себя выше всех
в мире, а теперь я несчастное, жалкое и презренное существо.
Иван Михайлович. Бедная моя девочка. Что я с тобой наделал! Поедемте. Прощайте, сударь. Теперь я могу все сказать вам. Вы хотели жениться на состоянии. Любочку вы
не любили и
не уважали. Вам нужно было одно — деньги; вы их и взяли. И за
то, что вам все дали и дали притом существо, которого вы ногтя
не стоите, вы сделали ее несчастье и наплевали
в лицо людям, которые ничего, кроме добра, вам
не желали. Ничтожество и гордость! Я во всем виноват.