Неточные совпадения
Несколько раз в короткую майскую ночь с зарей, сливающейся с зарей, Альбина выходила из горницы постоялого двора мимо вонючей галереи на заднее крыльцо. Казак все еще не спал и, спустив ноги, сидел на стоявшей подле тарантаса пустой телеге. Только перед рассветом, когда петухи уже проснулись и перекликались со двора на двор, Альбина, сойдя вниз, нашла время переговорить с мужем. Казак храпел, развалившись в телеге. Она осторожно
подошла к тарантасу и толкнула
ящик.
— За что, за что? — вскрикнула она и, закатившись истерическим хохотом, упала на снятый теперь с козел и стоявший у тарантаса
ящик. Вся трясущаяся от рыданий, с залитым слезами лицом Лудвика
подошла к ней.
Подойдя к ящику, он держал шар в правой, но, подумав, что ошибся, перед самым ящиком переложил шар в левую руку и, очевидно, потом положил налево.
— Так, значит, там, на столе… — Стелла
подошла к ящику. — Вы не думаете, что они стали темнее после вами рассказанного?
Игуменья, оставшись одна перед полумертвой, а быть может и мертвой девушкой и роковым присланным ей чьей-то злобной рукой гостинцем — мертвой рукой, казалось, не обращая никакого внимания на первую,
подошла к ящику и несколько минут пристально всматривалась в лежавшую в нем руку.
Неточные совпадения
Увидав мужа, она опустила руку в
ящик шифоньерки, будто отыскивая что-то, и оглянулась на него, только когда он совсем вплоть
подошел к ней. Но лицо ее, которому она хотела придать строгое и решительное выражение, выражало потерянность страдание.
«Там видно будет», сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат на голубой шелковой подкладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха в свой широкий грудной
ящик, привычным бодрым шагом вывернутых ног, так легко носивших его полное тело,
подошел к окну, поднял стору и громко позвонил. На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.
Подошедши к бюро, он переглядел их еще раз и уложил, тоже чрезвычайно осторожно, в один из
ящиков, где, верно, им суждено быть погребенными до тех пор, покамест отец Карп и отец Поликарп, два священника его деревни, не погребут его самого,
к неописанной радости зятя и дочери, а может быть, и капитана, приписавшегося ему в родню.
Воцарилось глубочайшее молчание. Губернатор вынул из лакированного
ящика бумагу и начал читать чуть слышным голосом, но внятно. Только что он кончил, один старик лениво встал из ряда сидевших по правую руку,
подошел к губернатору, стал, или, вернее, пал на колени, с поклоном принял бумагу,
подошел к Кичибе, опять пал на колени, без поклона подал бумагу ему и сел на свое место.
Эта история повторяется исправно каждый раз, поэтому Илья, как по льду,
подходит к столу и еще осторожнее запускает свою лапищу в
ящик.