Неточные совпадения
Только два больших
тома «Histoire des voyages», [«История путешествий» (фр.).] в красных переплетах, чинно упирались в стену; а потом и пошли, длинные, толстые, большие и маленькие книги, — корочки без книг и книги без корочек;
все туда
же, бывало, нажмешь и всунешь, когда прикажут перед рекреацией привести в порядок библиотеку, как громко называл Карл Иваныч эту полочку.
— Кажется, я имел случай изучить эту породу людей — их столько к тебе ходит, —
все на один покрой. Вечно одна и
та же история…
Большой статный рост, странная, маленькими шажками, походка, привычка подергивать плечом, маленькие, всегда улыбающиеся глазки, большой орлиный нос, неправильные губы, которые как-то неловко, но приятно складывались, недостаток в произношении — пришепетывание, и большая во
всю голову лысина: вот наружность моего отца, с
тех пор как я его запомню, — наружность, с которою он умел не только прослыть и быть человеком àbonnes fortunes, [удачливым (фр.).] но нравиться
всем без исключения — людям
всех сословий и состояний, в особенности
же тем, которым хотел нравиться.
В старости у него образовался постоянный взгляд на вещи и неизменные правила, — но единственно на основании практическом:
те поступки и образ жизни, которые доставляли ему счастие или удовольствия, он считал хорошими и находил, что так всегда и
всем поступать должно. Он говорил очень увлекательно, и эта способность, мне кажется, усиливала гибкость его правил: он в состоянии был
тот же поступок рассказать как самую милую шалость и как низкую подлость.
Мне казалось, что важнее
тех дел, которые делались в кабинете, ничего в мире быть не могло; в этой мысли подтверждало меня еще
то, что к дверям кабинета
все подходили обыкновенно перешептываясь и на цыпочках; оттуда
же был слышен громкий голос папа и запах сигары, который всегда, не знаю почему, меня очень привлекал.
Войдя в кабинет с записками в руке и с приготовленной речью в голове, он намеревался красноречиво изложить перед папа
все несправедливости, претерпенные им в нашем доме; но когда он начал говорить
тем же трогательным голосом и с
теми же чувствительными интонациями, с которыми он обыкновенно диктовал нам, его красноречие подействовало сильнее
всего на него самого; так что, дойдя до
того места, в котором он говорил: «как ни грустно мне будет расстаться с детьми», он совсем сбился, голос его задрожал, и он принужден был достать из кармана клетчатый платок.
Он молился о
всех благодетелях своих (так он называл
тех, которые принимали его), в
том числе о матушке, о нас, молился о себе, просил, чтобы бог простил ему его тяжкие грехи, твердил: «Боже, прости врагам моим!» — кряхтя поднимался и, повторяя еще и еще
те же слова, припадал к земле и опять поднимался, несмотря на тяжесть вериг, которые издавали сухой резкий звук, ударяясь о землю.
Когда подле матушки заменила ее гувернантка, она получила ключи от кладовой, и ей на руки сданы были белье и
вся провизия. Новые обязанности эти она исполняла с
тем же усердием и любовью. Она
вся жила в барском добре, во
всем видела трату, порчу, расхищение и
всеми средствами старалась противодействовать.
Когда я принес манишку Карлу Иванычу, она уже была не нужна ему: он надел другую и, перегнувшись перед маленьким зеркальцем, которое стояло на столе, держался обеими руками за пышный бант своего галстука и пробовал, свободно ли входит в него и обратно его гладко выбритый подбородок. Обдернув со
всех сторон наши платья и попросив Николая сделать для него
то же самое, он повел нас к бабушке. Мне смешно вспомнить, как сильно пахло от нас троих помадой в
то время, как мы стали спускаться по лестнице.
Все это прекрасно! — продолжала бабушка таким тоном, который ясно доказывал, что она вовсе не находила, чтобы это было прекрасно, — мальчиков давно пора было прислать сюда, чтобы они могли чему-нибудь учиться и привыкать к свету; а
то какое
же им могли дать воспитание в деревне?..
Все находили, что эта привычка очень портит его, но я находил ее до
того милою, что невольно привык делать
то же самое, и чрез несколько дней после моего с ним знакомства бабушка спросила: не болят ли у меня глаза, что я ими хлопаю, как филин.
Судя по особенной хлопотливости, заметной в буфете, по яркому освещению, придававшему какой-то новый, праздничный вид
всем уже мне давно знакомым предметам в гостиной и зале, и в особенности судя по
тому, что недаром
же прислал князь Иван Иваныч свою музыку, ожидалось немалое количество гостей к вечеру.
«Что
же он это делает? — рассуждал я сам с собою. — Ведь это вовсе не
то, чему учила нас Мими: она уверяла, что мазурку
все танцуют на цыпочках, плавно и кругообразно разводя ногами; а выходит, что танцуют совсем не так. Вон и Ивины, и Этьен, и
все танцуют, a pas de Basques не делают; и Володя наш перенял новую манеру. Недурно!.. А Сонечка-то какая милочка?! вон она пошла…» Мне было чрезвычайно весело.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в
то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену.
Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из
того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как
же и не быть правде? Подгулявши, человек
все несет наружу: что на сердце,
то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Те же и Осип.
Все бегут к нему навстречу, кивая пальцами.
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего
же ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите
же оттуда —
все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до
тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
Хлестаков. Ну, нет, вы напрасно, однако
же…
Все зависит от
той стороны, с которой кто смотрит на вещь. Если, например, забастуешь тогда, как нужно гнуть от трех углов… ну, тогда конечно… Нет, не говорите, иногда очень заманчиво поиграть.