Неточные совпадения
У указанной двери стояли два человека, дожидаясь: один
был высокий, толстый купец, добродушный человек, который, очевидно,
выпил и закусил и
был в самом веселом расположении духа; другой
был приказчик еврейского происхождения. Они разговаривали о цене шерсти, когда к ним подошел Нехлюдов и спросил,
здесь ли комната присяжных.
Нехлюдову же
было удивительно, как это он, этот дьячок, не понимает того, что всё, что
здесь да и везде на свете существует, существует только для Катюши, и что пренебречь можно всем на свете, только не ею, потому что она — центр всего.
Она не только знает читать и писать, она знает по-французски, она, сирота, вероятно несущая в себе зародыши преступности,
была воспитана в интеллигентной дворянской семье и могла бы жить честным трудом; но она бросает своих благодетелей, предается своим страстям и для удовлетворения их поступает в дом терпимости, где выдается от других своих товарок своим образованием и, главное, как вы слышали
здесь, господа присяжные заседатели, от ее хозяйки, умением влиять на посетителей тем таинственным, в последнее время исследованным наукой, в особенности школой Шарко, свойством, известным под именем внушения.
Страх перед позором, которым он покрыл бы себя, если бы все
здесь, в зале суда, узнали его поступок, заглушал происходившую в нем внутреннюю работу. Страх этот в это первое время
был сильнее всего.
«Он в освещенном вагоне, на бархатном кресле сидит, шутит,
пьет, а я вот
здесь, в грязи, в темноте, под дождем и ветром — стою и плачу», подумала Катюша, остановилась и, закинув голову назад и схватившись за нее руками, зарыдала.
Никому из присутствующих не приходило в голову того, что всё, что совершалось
здесь,
было величайшим кощунством и насмешкой над тем самым Христом, именем которого всё это делалось.
Никому в голову не приходило того, что золоченый крест с эмалевыми медальончиками на концах, который вынес священник и давал целовать людям,
был не что иное, как изображение той виселицы, на которой
был казнен Христос именно за то, что он запретил то самое, что теперь его именем совершалось
здесь.
— Мне сказали, что смотритель
здесь, — сказал Нехлюдов, удивляясь на то беспокойство, которое заметно
было и в фельдфебеле.
Из всех выделился высокий благообразный крестьянин лет пятидесяти. Он разъяснил Нехлюдову, что они все высланы и заключены в тюрьму за то, что у них не
было паспортов. Паспорта же у них
были, но только просрочены недели на две. Всякий год бывали так просрочены паспорта, и ничего не взыскивали, а нынче взяли да вот второй месяц
здесь держат, как преступников.
И вдруг Нехлюдов вспомнил, что точно так же он когда-то давно, когда он
был еще молод и невинен, слышал
здесь на реке эти звуки вальков по мокрому белью из-за равномерного шума мельницы, и точно так же весенний ветер шевелил его волосами на мокром лбу и листками на изрезанном ножом подоконнике, и точно так же испуганно пролетела мимо уха муха, и он не то что вспомнил себя восемнадцатилетним мальчиком, каким он
был тогда, но почувствовал себя таким же, с той же свежестью, чистотой и исполненным самых великих возможностей будущим и вместе с тем, как это бывает во сне, он знал, что этого уже нет, и ему стало ужасно грустно.
Воображение возобновило перед ним впечатления того счастливого лета, которое он провел
здесь невинным юношей, и он почувствовал себя теперь таким, каким он
был не только тогда, но и во все лучшие минуты своей жизни.
Денежные же милостыни, которые раздавал
здесь Нехлюдов,
были вызваны тем, что он
здесь в первый раз узнал ту степень бедности и суровости жизни, до которой дошли крестьяне, и, пораженный этой бедностью, хотя и знал, что это неразумно, не мог не давать тех денег, которых у него теперь собралось в особенности много, так как он получил их и за проданный еще в прошлом году лес в Кузминском и еще задатки за продажу инвентаря.
— Я знаю, но
здесь есть переведенная из тюрьмы сиделка-служанка.
Здесь же достать вина нельзя
было иначе, как у фельдшера, а фельдшера она боялась, потому что он приставал к ней.
Разговор и
здесь зашел о дуэли. Суждения шли о том, как отнесся к делу государь.
Было известно, что государь очень огорчен за мать, и все
были огорчены за мать. Но так как
было известно, что государь, хотя и соболезнует, не хочет
быть строгим к убийце, защищавшему честь мундира, то и все
были снисходительны к убийце, защищавшему честь мундира. Только графиня Катерина Ивановна с своим свободолегкомыслием выразила осуждение убийце.
— Прежде — правда, что
было довольно сурово, но теперь содержатся они
здесь прекрасно. Они кушают три блюда и всегда одно мясное: битки или котлеты. По воскресеньям они имеют еще одно четвертое — сладкое блюдо. Так что дай Бог, чтобы всякий русский человек мог так кушать.
Сковородников
был материалист, дарвинист и считал всякие проявления отвлеченной нравственности или, еще хуже, религиозности не только презренным безумием, но личным себе оскорблением. Вся эта возня с этой проституткой и присутствие
здесь, в Сенате, защищающего ее знаменитого адвоката и самого Нехлюдова
было ему в высшей степени противно.
— Ну, матушка, если ты
здесь будешь шашни заводить, я тебя спроважу. Что такое? — обратился он к фельдшеру, поверх очков строго глядя на него.
— Но однако люди боятся этих путешествий на казенный счет, и если бы не
было этих путешествий и тюрем, мы бы не сидели
здесь с вами, как сидим теперь.
В пути от острога к вокзалу упало и умерло от удара, кроме тех двух человек, которых видел Нехлюдов, еще три человека: один
был свезен, так же как первые два, в ближайшую часть, и два упали уже
здесь, на вокзале.
— Да ничего, не согреюсь только, измок, — сказал Крыльцов, поспешно пряча руку в рукав полушубка. — И
здесь собачий холод. Вон окна разбиты. — Он указал на разбитые в двух местах стекла за железными решетками. — Что вы, отчего не
были?
После холода, сырости во время перехода, после грязи и неурядицы, которую они нашли
здесь, после трудов, положенных на то, чтобы привести всё в порядок, после принятия пищи и горячего чая все
были в самом приятном, радостном настроении.
— Ну, так и квит, — смеясь, сказал генерал. — Что ему, то и ей. Его по болезни оставить можно, — продолжал он, — и, разумеется,
будет сделано всё, что возможно, для облегчения его участи; но она, хотя бы вышла за него, не может остаться
здесь…
Неточные совпадения
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с какой стати сидеть ему
здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и
есть этот чиновник.
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка
будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных
здесь дали.
Городничий. Я
здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да
есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Городничий. В других городах, осмелюсь доложить вам, градоправители и чиновники больше заботятся о своей, то
есть, пользе. А
здесь, можно сказать, нет другого помышления, кроме того, чтобы благочинием и бдительностью заслужить внимание начальства.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы
здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда
будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?