Неточные совпадения
Так же верил и дьячок и еще тверже, чем священник, потому что совсем забыл сущность догматов этой веры, а знал только, что за теплоту, за поминание, за часы, за
молебен простой и за
молебен с акафистом, за всё
есть определенная цена, которую настоящие христиане охотно платят, и потому выкрикивал свои: «помилось, помилось», и
пел, и читал, что положено, с такой же спокойной уверенностью в необходимости этого, с какой люди продают дрова, муку, картофель.
Хотя большинство из них, проделав несколько опытов приобретения удобств в этой жизни посредством молитв,
молебнов, свечей, и не получило их, — молитвы их остались неисполненными, — каждый
был твердо уверен, что эта неудача случайная, и что это учреждение, одобряемое учеными людьми и митрополитами,
есть всё-таки учреждение очень важное и которое необходимо если не для этой, то для будущей жизни.
Не говоря о домашних отношениях, в особенности при смерти его отца, панихидах по нем, и о том, что мать его желала, чтобы он говел, и что это отчасти требовалось общественным мнением, — по службе приходилось беспрестанно присутствовать на
молебнах, освящениях, благодарственных и тому подобных службах: редкий день проходил, чтобы не
было какого-нибудь отношения к внешним формам религии, избежать которых нельзя
было.
И он усвоил себе все те обычные софизмы о том, что отдельный разум человека не может познать истины, что истина открывается только совокупности людей, что единственное средство познания ее
есть откровение, что откровение хранится церковью и т. п.; и с тех пор уже мог спокойно, без сознания совершаемой лжи, присутствовать при
молебнах, панихидах, обеднях, мог говеть и креститься на образа и мог продолжать служебную деятельность, дававшую ему сознание приносимой пользы и утешение в нерадостной семейной жизни.
Что возговорит Никита Романович: // «Ах ты гой еси, надёжа, православный царь! // Мы не станем по царевиче панихиду петь, // А станем мы
петь молебен заздравный!» // Он брал царевича за белу руку, // Выводил из-за северных дверей.
Слыша таковое Божие о граде смотрение, васильгородцы Богу хвалу приносили, преподобному Варлааму
пели молебны, и все радости были исполнены спасения ради своего града от иноплеменных.
Петров день — это был «наш престол» и «наш праздник». Духовенство обходило с образами приход,
пело молебны и собирало «новину». На улице опять «шла гульба», было «сыто и пьяно»; высоко «подмахивали качели», и молодые люди, стеной наступая друг на друга, пели: «А мы просо сеяли!» А другие отвечали: «А мы просо вытопчем. Ой, дид Ладо, вытопчем!» А за ручьем на косогоре, где был кабак, разливало: «Наваримте, братцы, пива молодого…»
Неточные совпадения
Либеральная партия говорила или, лучше, подразумевала, что религия
есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич не мог вынести без боли в ногах даже короткого
молебна и не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить
было бы очень весело.
Они хранили в жизни мирной // Привычки милой старины; // У них на масленице жирной // Водились русские блины; // Два раза в год они говели; // Любили круглые качели, // Подблюдны песни, хоровод; // В день Троицын, когда народ // Зевая слушает
молебен, // Умильно на пучок зари // Они роняли слезки три; // Им квас как воздух
был потребен, // И за столом у них гостям // Носили блюда по чинам.
У Карла Иваныча в руках
была коробочка своего изделия, у Володи — рисунок, у меня — стихи; у каждого на языке
было приветствие, с которым он поднесет свой подарок. В ту минуту, как Карл Иваныч отворил дверь залы, священник надевал ризу и раздались первые звуки
молебна.
— В кои-то веки разик можно, — пробормотал старик. — Впрочем, я вас, господа, отыскал не с тем, чтобы говорить вам комплименты; но с тем, чтобы, во-первых, доложить вам, что мы скоро обедать
будем; а во-вторых, мне хотелось предварить тебя, Евгений… Ты умный человек, ты знаешь людей, и женщин знаешь, и, следовательно, извинишь… Твоя матушка
молебен отслужить хотела по случаю твоего приезда. Ты не воображай, что я зову тебя присутствовать на этом
молебне: уж он кончен; но отец Алексей…
— Я
был наперед уверен, — промолвил он, — что ты выше всяких предрассудков. На что вот я — старик, шестьдесят второй год живу, а и я их не имею. (Василий Иванович не смел сознаться, что он сам пожелал
молебна… Набожен он
был не менее своей жены.) А отцу Алексею очень хотелось с тобой познакомиться. Он тебе понравится, ты увидишь… Он и в карточки не прочь поиграть и даже… но это между нами… трубочку курит.