Неточные совпадения
Кухня была истинным палладиумом деятельности великой хозяйки и ее достойной помощницы, Анисьи. Все было
в доме и все под рукой, на своем месте, во всем порядок и чистота, можно бы сказать, если б не
оставался один угол
в целом доме, куда никогда не проникал ни луч света, ни струя свежего воздуха, ни глаз хозяйки, ни проворная, всесметающая рука Анисьи. Это угол или гнездо Захара.
Она увидела, что идет домой, когда прошла уже ворота Пажеского корпуса, взяла извозчика и приехала счастливо, побила у двери отворившего ей Федю, бросилась к шкапчику, побила высунувшуюся на шум Матрену, бросилась опять к шкапчику, бросилась
в комнату Верочки, через минуту выбежала к шкапчику, побежала опять
в комнату Верочки, долго
оставалась там, потом пошла по комнатам, ругаясь, но бить было уже некого: Федя бежал на грязную лестницу, Матрена, подсматривая
в щель Верочкиной комнаты, бежала опрометью, увидев, что Марья Алексевна поднимается,
в кухню не попала, а очутилась
в спальной под кроватью Марьи Алексевны, где и пробыла благополучно до мирного востребования.
— Приятно беседовать с таким человеком, особенно, когда, услышав, что Матрена вернулась, сбегаешь на
кухню, сказав, что идешь
в свою спальную за носовым платком, и увидишь, что вина куплено на 12 р. 50 коп., — ведь только третью долю выпьем за обедом, — и кондитерский пирог
в 1 р. 50 коп., — ну, это, можно сказать, брошенные деньги, на пирог-то! но все же
останется и пирог: можно будет кумам подать вместо варенья, все же не
в убыток, а
в сбереженье.
В такие вечера горничные уходили на
кухню или даже к соседям, а с нами
оставалась старая нянька, которая тоже засыпала.
Дешерт стал одеваться, крича, что он умрет
в дороге, но не
останется ни минуты
в доме, где смеются над умирающим родственником. Вскоре лошади Дешерта были поданы к крыльцу, и он, обвязанный и закутанный, ни с кем не прощаясь, уселся
в бричку и уехал. Весь дом точно посветлел. На
кухне говорили вечером, каково-то у такого пана «людям», и приводили примеры панского бесчеловечья…