Нехлюдов слушал и вместе с тем оглядывал и низкую койку с соломенным тюфяком, и окно с толстой железной решеткой, и грязные отсыревшие и замазанные стены, и жалкое лицо и фигуру несчастного, изуродованного мужика в котах и халате, и ему всё становилось грустнее и грустнее; не хотелось верить, чтобы было правда то, что рассказывал этот добродушный человек, — так было ужасно думать, что могли люди
ни за что, только за то, что его же обидели, схватить человека и, одев его в арестантскую одежду, посадить в это ужасное место.
Неточные совпадения
За нее сватались, но она
ни за кого не хотела итти, чувствуя,
что жизнь ее с теми трудовыми людьми, которые сватались
за нее, будет трудна ей, избалованной сладостью господской жизни.
Да и не
за чем было, так как не было уже
ни той силы убеждения,
ни той решимости,
ни того тщеславия и желания удивить, которые были в молодости.
По всему тому,
что происходило на судебном следствии, и по тому, как знал Нехлюдов Маслову, он был убежден,
что она не виновна
ни в похищении
ни в отравлении, и сначала был и уверен,
что все признают это; но когда он увидал,
что вследствие неловкой защиты купца, очевидно основанной на том,
что Маслова физически нравилась ему,
чего он и не скрывал, и вследствие отпора на этом именно основании старшины и, главное, вследствие усталости всех решение стало склоняться к обвинению, он хотел возражать, но ему страшно было говорить
за Маслову, — ему казалось,
что все сейчас узнают его отношения к ней.
Но такого человека, который бы пожалел его, не нашлось
ни одного во всё то время, когда он, как зверок, жил в городе свои года ученья и, обстриженный под гребенку, чтоб не разводить вшей, бегал мастерам
за покупкой; напротив, всё,
что он слышал от мастеров и товарищей с тех пор, как он живет в городе, было то,
что молодец тот, кто обманет, кто выпьет, кто обругает, кто прибьет, развратничает.
Еще не успели
за ним затворить дверь, как опять раздались всё те же бойкие, веселые звуки, так не шедшие
ни к месту, в котором они производились,
ни к лицу жалкой девушки, так упорно заучивавшей их. На дворе Нехлюдов встретил молодого офицера с торчащими нафабренными усами и спросил его о помощнике смотрителя. Это был сам помощник. Он взял пропуск, посмотрел его и сказал,
что по пропуску в дом предварительного заключения он не решается пропустить сюда. Да уж и поздно..
Очевидно было,
что, как
ни искусны и
ни стары и привычны были доводы, позволяющие людям делать зло другим, не чувствуя себя
за него ответственными, смотритель не мог не сознавать,
что он один из виновников того горя, которое проявлялось в этой комнате; и ему, очевидно, было ужасно тяжело.
— Крестьянин, который невинно обвиняется и к которому я пригласил защитника. Но не в этом дело. Неужели эти люди,
ни в
чем не виноватые, содержатся в тюрьме только
за то,
что у них просрочены паспорты и…
— Землю, по-моему, — сказал он, — нельзя
ни продавать
ни покупать, потому
что если можно продавать ее, то те, у кого есть деньги, скупят ее всю и тогда будут брать с тех, у кого нет земли,
что хотят,
за право пользоваться землею. Будут брать деньги
за то, чтобы стоять на земле, — прибавил он, пользуясь аргументом Спенсера.
Выпрашивать же себе всякого рода прогоны, подъемные, аренды от казны, рабски исполняя
за то всё,
что ни требовало от него правительство, он не считал бесчестным.
— Да, мы не имеем
ни малейшего понятия о том,
что делается с этими несчастными, а надо это знать, — прибавил Нехлюдов, глядя на старого князя, который, завязавшись салфеткой, сидел у стола
за крюшоном и в это самое время оглянулся на Нехлюдова.
— Если бы была задана психологическая задача: как сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные, просто добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое,
что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, т. е. чтобы, во-первых, были уверены,
что есть такое дело, называемое государственной службой, при котором можно обращаться с людьми, как с вещами, без человеческого, братского отношения к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой государственной службой были связаны так, чтобы ответственность
за последствия их поступков с людьми не падала
ни на кого отдельно.
Я на работу ловок, из рук не вывалится, а она еще того ловчее,
за что ни возьмется.
Если же он и говорил их, то он занимал такое важное, первенствующее положение,
что какую бы глупость он
ни сказал, ее принимали
за умные речи.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще
ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)
Что это
за жаркое? Это не жаркое.
А вы — стоять на крыльце, и
ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите,
что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека,
что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед
за квартальными.)
Пришел солдат с медалями, // Чуть жив, а выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В
чем счастие солдатское? // Да не таись, смотри!» // — А в том, во-первых, счастие, //
Что в двадцати сражениях // Я был, а не убит! // А во-вторых, важней того, // Я и во время мирное // Ходил
ни сыт
ни голоден, // А смерти не дался! // А в-третьих —
за провинности, // Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, //
За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя
за неделею, // Одним порядком шли, //
Что год, то дети: некогда //
Ни думать,
ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Пошли порядки старые! // Последышу-то нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки.
Что ни день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: // Вставай! картуз долой! // Бог весть с
чего накинется, // Бранит, корит; с угрозою // Подступит — ты молчи! // Увидит в поле пахаря // И
за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на барина // Не работал мужик, // Да невдомек Последышу, //
Что уж давно не барская, // А наша полоса!