Четвертая заповедь (Мф. V, 38 — 42) состояла в том, что человек не только не должен воздавать око за око, но должен подставлять другую щеку, когда ударят по одной, должен прощать обиды и с смирением нести их и никому
не отказывать в том, чего хотят от него люди.
Неточные совпадения
Председатель, который гнал дело как мог скорее, чтобы поспеть к своей швейцарке, хотя и знал очень хорошо, что прочтение этой бумаги
не может иметь никакого другого следствия, как только скуку и отдаление времени обеда, и что товарищ прокурора требует этого чтения только потому, что он знает, что имеет право потребовать этого, всё-таки
не мог
отказать и изъявил согласие. Секретарь достал бумагу и опять своим картавящим на буквы л и р унылым голосом начал читать...
А то сделают запрос в министерство юстиции, там ответят так, чтобы скорее с рук долой, то есть
отказать, и ничего
не выйдет.
Это убеждение было так сильно, что никто
не решался
отказать ему в этом, и он получал каждый год, в виде отчасти пенсии, отчасти вознаграждения за членство в высшем государственном учреждении и за председательство в разных комиссиях, комитетах, несколько десятков тысяч рублей и, сверх того, высоко ценимые им всякий год новые права на нашивку новых галунов на свои плечи или панталоны и на поддевание под фрак новых ленточек и эмалевых звездочек.
— Я привез вам дурное известие, — сказал он ровным голосом,
не глядя на нее и
не подавая руки, — в Сенате
отказали.
— А
отказал, то, стало быть,
не было основательных поводов кассации, — сказал Игнатий Никифорович, очевидно совершенно разделяя известное мнение о том, что истина есть продукт судоговорения. — Сенат
не может входить в рассмотрение дела по существу. Если же действительно есть ошибка суда, то тогда надо просить на Высочайшее имя.
— Ты говоришь о моем намерении жениться на Катюше? Так видишь ли, я решил это сделать, но она определенно и твердо
отказала мне, — сказал он, и голос его дрогнул, как дрожал всегда, когда он говорил об этом. — Она
не хочет моей жертвы и сама жертвует, для нее, в ее положении, очень многим, и я
не могу принять этой жертвы, если это минутное. И вот я еду за ней и буду там, где она будет, и буду, сколько могу, помогать, облегчать ее участь.
— Потому что Алексей, я говорю про Алексея Александровича (какая странная, ужасная судьба, что оба Алексеи, не правда ли?), Алексей
не отказал бы мне. Я бы забыла, он бы простил… Да что ж он не едет? Он добр, он сам не знает, как он добр. Ах! Боже мой, какая тоска! Дайте мне поскорей воды! Ах, это ей, девочке моей, будет вредно! Ну, хорошо, ну дайте ей кормилицу. Ну, я согласна, это даже лучше. Он приедет, ему больно будет видеть ее. Отдайте ее.
«Ах! няня, сделай одолженье». — // «Изволь, родная, прикажи». // «Не думай… право… подозренье… // Но видишь… ах!
не откажи». — // «Мой друг, вот Бог тебе порука». — // «Итак, пошли тихонько внука // С запиской этой к О… к тому… // К соседу… да велеть ему, // Чтоб он не говорил ни слова, // Чтоб он не называл меня…» — // «Кому же, милая моя? // Я нынче стала бестолкова. // Кругом соседей много есть; // Куда мне их и перечесть». —
Неточные совпадения
Хлестаков. Очень благодарен. А я, признаюсь, смерть
не люблю
отказывать себе в дороге, да и к чему?
Не так ли?
Кити
не видала его с того вечера, когда она
отказала Левину.
Никто, кроме ее самой,
не понимал ее положения, никто
не знал того, что она вчера
отказала человеку, которого она, может быть, любила, и
отказала потому, что верила в другого.
В том ли она раскаивалась, что завлекла Левина, или в том, что
отказала, — она
не знала.
Или… он
не мог думать о том, что с ним будет, если ему
откажут.